Я работаю в международном отделе, так что общаюсь с людьми в разных странах, у которых не только нет нэнгадзё, но и первое января — вовсе не такой уж большой праздник. Так что в нашем международном отделе мы получаем нэнгадзё немного раньше и рассылаем их, обычно, вместе с рождественскими поздравлениями.
В тот год мы, как обычно, получили упаковку нэнгадзё на второй неделе декабря, и они валялись пару дней на столе, прежде чем я решил, что надо бы послать парочку поздравительных открыток. Иначе они просто не придут вовремя к Рождеству. Я подписал их для нескольких наших наиболее постоянных фанов в Штатах и отправил. Я собирался отправить ещё несколько штук, но отвлёкся на какую-то работу.
Где-то через неделю меня вызывают в отдел продаж. Там они показывают мне экран компьюера, на котором красуется сайт нашего американского фан-клуба с большим изображением нашего нового супер-героя, отсканированным с открытки.
- Это что такое? - спрашивают они. Я смущенно говорю: наше нэнгадзё.
- Как они его получили?
- Я им послал, - честно говорю я, чувствуя даже некоторую гордость за наше дело и одновременно не понимая, почему все так напряжены. Ведь это далеко не первый случай, когда заокеанский фан-сайт публикует наши нэнгадзё до первого января.
- Это ужасно! - говорят они. - Сделайте так, чтобы они это сейчас же убрали.
Им пришлось ввести меня в курс дела, чтобы я понял, что к чему. Оказывается, они целый маркетинговый план построили на том, что японская почтовая служба не будет доставлять нэнгадзё раньше первого января! Они хотели создать интригу и торжественно разрешить её в главный день праздников. Я же всё поломал.
В общем, все в компании считали, что это настоящий провал. К счастью, админ того сайта ещё не спал, когда я позвонил ему, и он убрал картинку с сайта в течение нескольких минут. Но я, конечно, так легко не отделался.
Меня вызвали «на ковёр» в самый главный кабинет, где собрались все начальники отделов вместе с президентом компании. Аудиенция мне была назначена на два часа дня. До неё оставалось ещё два с половиной часа, но слух об этом распространился со скоростью звука. Никто со мной не разговаривал. Некоторые были очень рассержены, остальные решили воздержаться от общения с пойманным преступником. Мне не оставалось ничего, кроме как дожидаться аудиенции.
А теперь — самая главная часть всей этой истории. Я знаю, что я должен был бы нервничать и даже, может быть, паниковать. Но ничего подобного я не чувствовал. Я попробовал, но ничего не получилось. Меня даже в большей степени взволновало то, что я совершенно не волнуюсь перед этой встречей. Но всё выглядело как-то не по-настоящему, как будто в мультфильме. Это вот как, когда смотришь какую-нибудь мыльную оперу, и тебя ничуть не трогают их страсти, как бы они там не старались.
