Беркант задумался на секунду, пристально вглядываясь в ее лицо, прослеживая взглядом тонкие упрямые брови, решительные скулы, четкую линию подбородка. И вдруг, вздрогнув, мотнул головой.
Чем это он занят, в самом деле? Сидит тут и, как какой-то идиотский герой из так ненавидимого им многосерийного турецкого «мыла», любуется спящей бабой? Уж не крыша ли у него поехала?
Беркант знал за собой привычку наблюдать за людьми, с которыми тесно общался, да и за новыми знакомыми тоже. Подмечать особенности мимики, жестов, излюбленные словечки, манеру поведения в разных ситуациях. Это была полезная привычка, нужная в работе. Пополнение своего актерского багажа приемами, которые в дальнейшем можно было использовать. Часто для того, чтобы «оживить» персонажа, которого приходилось играть, достаточно было лишь наделить его каким-то характерным жестом или словом – и образ становился более цельным, ярким, запоминающимся.
Но это вот ночное бдение над задремавшей Софией было уже слишком. Он ведь буквально смаковал все эти милые подробности, рассматривал с особой нежностью, бережно разбирал и укладывал в копилку памяти. Чего ради? Ведь изначальной целью знакомства с ней было – разгадать, что скрывается под безупречным образом этой леди совершенство, найти слабости и немного поиграть на них ради собственного удовольствия. А потом пойти своей дорогой, забыть о ней, как забывал обо всех остальных случайных женщинах. Так зачем же он сидит тут и медитирует, стережет ее сон, как какой-то сопливый романтичный влюбленный? Глупо, глупо…
И опасно!
Беркант поднялся с койки, вышел из каюты на палубу и огляделся по сторонам. Причал, у которого стояла яхта, находился близ парка Эмирган в районе Сарыер. Справа и слева белели прорезающие ночное небо тонкими иглами мачты соседних яхт, впереди же, отделенные темной полосой воды, виднелись обрамленные зеленью, уходящие вдаль холмы тихого в такой час парка.
Яхта эта была, конечно, не его – ключи он взял у приятеля. Почему-то в тот момент это показалось хорошей идеей. Он как раз раздумывал, куда бы повести эту строптивую Софию, чем бы таким неожиданным впечатлить и заставить ее ослабить контроль. Тогда можно будет взять ситуацию в свои руки и двигать ее в нужную ему сторону. Кто же знал, что в итоге он будет тут как заправский дебил глазеть на нее, спящую. Как бы стихи не начать писать, в самом деле.
Он и так непозволительно много думал о Софии в последние дни. После того первого вечера, вернувшись домой, сразу отрубился, и во сне вместо привычного кошмара увидел что-то неясно теплое, нежное, счастливое. Точного сюжета сна он не запомнил, но там определенно присутствовала ее рука, лежащая у него в ладони, ее пахнущие ветром светло-русые волосы, касающиеся его лица… Беркант впервые за несколько лет проснулся в умиротворенном, даже, пожалуй, хорошем настроении и несколько минут еще лежал в постели, перебирая в памяти события прошедшего вечера и ночи. Потом поймал себя на этом, быстро вскочил и заспешил в душ – нечего было предаваться чувственным фантазиям.
