Стрегону пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать острый взгляд Гончей и не поддаться жутковатому очарованию. Однако именно в этот момент он понял, почему ситт, в совершенстве освоивший руны воли и разума, не сумел противостоять этому… существу. Почему побратимы Терга позорно бездействовали, позволяя творить с собой все что угодно. Как выясняется, этому действительно невозможно противиться, а Белик и впрямь больше напоминал порождение Проклятого леса. И полностью оправдывал ту страшноватую славу, которая тянулась за ним уже много веков.
Наконец Белка отвела горящий взор и сухо осведомилась:
— Полагаю, больше сомнений ни у кого нет?
Братья поспешно мотнули головами.
— Хорошо. Тогда выступаем.
— Ты что-то заметил? — немедленно поднялся Тирриниэль прежним, гибким и исполненным потрясающей грации движением, словно не умирал вчера от усталости.
— На севере юрки беспокоятся. Полагаю, наш хвост не только не отстал, но и движется с прямо-таки ненормальной прытью. Им сюда всего несколько часов добираться, так что не стоит медлить. Тиль, Брон, вам лучше?
Владыка Л’аэртэ кивнул, почти не ощущая дискомфорта в груди, а Брон вместо ответа просто встал и прошелся по поляне.
— Сойдет, — кивнула Гончая, надевая перчатки. — В полную силу, конечно, не побежишь, но сегодня и так достаточно. А вечером мы тебе раны еще разок обработаем, потому что дальше нам понадобятся все ваши умения и вся выносливость.
Стрегон пробежался глазами по преобразившейся фигурке Ходока и внезапно понял, что изменилось этим утром: Белик был одет иначе. Теперь на нем красовались сапоги с нашитыми сверху, очень плотно подогнанными чешуйками; такие же чешуйчатые перчатки, которые он уже натягивал на изящные кисти; вместо изодранной куртки надел новую — расшитую костяными пластинками и сидящую точно по фигуре. А за спиной висел капюшон все из той же чешуи черного питона…
Любопытно, но у него даже походка изменилась: стала плавной, еще более выверенной, чем прежде. Он будто по воздуху плыл или танцевал под неслышную музыку. Не зря даже эльфы следили за ним восторженными глазами, хотя, наверное, не в первый раз видели Белика таким.
— Тиль, держи. — Гончая небрежно бросила свернутую в рулон кольчугу. — Брон, и тебе — тоже, раз уж ваши пришли в негодность. Ну и остальные, разумеется: ваша броня меня совсем не устраивает. Если уж одного подвели, то и другим не поможет. А это — огненная саламандра. На нее ни яд, ни зубы, ни даже колючки не подействуют. Если лица закроете, то, авось, и выживете. Примерьте. Должны подойти.
