– Я – Нацик, и я – фашист, – заносчиво выкрикнул лысый парень. – И у меня вопрос к тебе, Валера Клюев! Какого хрена ты сюда припёрся?!
– Заткнись, Нацик! – кротко заявил Профессор.
Бомжи сидели вокруг костра, в котелке на рогатинах булькала картошка, на травке лежали канапе с чёрной и красной икрой, протухшая лососина и свежий миндальный расстегай.
– Нацик, а знаешь, в чём разница между тобой и порядочными бомжами? – без злобы спросил Клюев.
– В чём, сволочь!?
– Да в том, что все бомжи опустошают живот один-два раза в сутки. А ты, Нацик, делаешь это каждый раз, как только открываешь рот.
Бомжи ехидно засмеялись. Зверь повалился на спинку, и от избытка чувств замахал лапами. А потом случилась драка, и Клюев сломал фашисту нос бутылкой «Пунша». Вдребезги.
– Фёдор, помоги Нацику смыть кровь и приклеить гигиенический пластырь, – исчерпал инцидент Профессор, при молчаливом одобрении коллектива. Не одобрял ситуацию только сам фашист, но его никто не спрашивал.
Профессор расчесал бороду и сказал речь, рассчитанную на Клюевское просвещение:
– Главная столичная помойка по площади не меньше Занзибара. Бомжей здесь неисчислимое число. Живут артелями, вроде как мы. Так легче и безопасней. Помойка – это конкретно бездонное дно. Можно найти всё, что угодно. От сервелата до норковой шубы, от пакетов с осмием до марсианского лунохода.
Фёдор, Тома и Зверь с любовью смотрели на Профессора. Нацик плевался в сторонке.
– В нашей жизни есть нюанс, – продолжал глава артели. – Мусоровозчик Леонид, слово которого скрижаль! Каждый день, утром и вечером, Леонид приезжает на помойку, и вываливает городской мусор. Потом забирает у бомжей находки магазинного вида, и увозит их на продажу в Столицу.
– Схема такова: мы находим здесь годный товар, а Леонид его реализует, – дополнила Тома. – Деньги пилим пятьдесят на пятьдесят.
– Кстати, можно продать через Леонида твой армейский автомат, – алчно сказал Фёдор.
– Ты знаешь слово «нюанс», Профессор, – подметил уважительно Клюев. – Ты настоящий профессор?
– Он – подлинный профессор, – подтвердил Фёдор.
– И настоящий мужчина, – добавила Тома.
Зверь согласно и церемонно кивнул.
