– Сука ты! – прошипел Клюев прямо в Жорину рожу.
– Что? – удивился управляющий.
– Сука – значит, собака женского рода! – ствол автомата больно уперся Жоре в живот.
Никто не обращал внимания ни на кого. Банкир намочил в штаны буквально. И Клюев гневно ушел.
Бакенбардыч растроганно моргал. Просто моргал, гладя свои романтичные бакенбарды.
***
– Смотри, у него автомат, – беззаботно заметил сержант Козлов.
– Это не просто автомат, а это армейский автомат, – настороженно поправил сержант Мышкин.
Полицейские парни тревожно взглянули друг на друга, и одновременно процедили:
– Мать твою! Дезертир-киллер!
– Точно – он! – воскликнул старшина Верблюдов. – Его рожа на горящей ориентировке!
Мизансцена развернулась в блоке камер хранения ж/д вокзала. Баев неловко стоял возле распахнутой ячейки: в одной руке – оружие, в другой – вещмешок денег.
– Все беды от женщин, – театрально улыбнулся Тимон. – Я потратился и хотел взять своё бабло, а теперь не смогу… – грусть разожгла ярость.
Автомат полыхнул красивым огнем, куцыми мазками изранив полицию. Плечо, грудь, бедро, живот, ещё плечо, сердце и снова сердц…
Тимон привычно закинул вещмешок за спину и прыгнул вперед. Старшина замешкался в падении и получил прикладом в голову, а дезертир… он уже бежал и бежал к выходу из вокзала. За последующие сто метров Тимон изранил ещё нескольких человек. Возле самых дверей Баева застрелили. Насмерть.
Деньги исчезли из вещдоков преступления. После. Куда именно – осталось загадкой.
