– Ты знаешь, что это было за проклятье? – инквизитор разрушил тишину и покой. В его объятиях было так хорошо и уютно.
– У меня есть предположения, но точно сказать не могу. На расстоянии сложно определить, да и я не специалист в этом. Возможно, если бы увидела ее печать…
«О таком даже и мечтать не стоит. Кто мне позволит вблизи рассмотреть след, оставленный черной магией?», – тут же приструнила себя.
– Тебе нужно хорошенько поесть и выспаться. Все равно пока ничего не известно. Как только что-нибудь выясню, немедленно сообщу, – его голос был мягким, ласкал слух. – Доброй ночи!
Я неохотно оторвалась от Кристофа и проводила благодарным взглядом. Ему очень быстро удалось успокоить меня. Вероятно, тут не обошлось без светлой магии.
Стерев со щек мокрые дорожки от слез, вышла из комнаты. На кухне меня ждала взволнованная Тирра. Мне предстояло объясниться с ней и рассказать обо всем, что случилось на площади.
* * *
Темнота и холод давили на меня невыносимым грузом. Казалось, я попал в темницу, наподобие той, что находилась на окраине империи и предназначалась для черных магов, и выбраться из нее мне было не суждено. Я кричал, звал на помощь, но в ответ – тишина, словно остался один на всей земле. Куда бы не тыкался, везде ждал тупик. Со временем не только холод сковал тело, но и страх.
Я сделал бесчисленное количество попыток выбраться из ловушки, и в тот момент, когда начал терять веру на спасение, услышал отчаянный смутно знакомый женский крик:
– Элан! Элан!
Голос звал меня из последних сил. Хоть он и доносился словно сквозь толщу воды, я посчитал это знаком и пошел на него. Двигался медленно, наощупь, словно слепой, обдирая в кровь локти и колени. Тьма давила со всех сторон, навевала неуверенность, однако и сердцем, и душой верил – впереди ждет спасение.
Через какое-то время стало значительно светлее. Темнота сменилась серыми сумерками, и вскоре видимость улучшилась. Когда до свободы оставались считанные шаги, сердце пронзила нестерпимая боль. Острые, как бритва, когти раздирали его изнутри. Я кричал, но с моих губ не слетело ни единого звука.
Понадобилось время, чтобы стихла боль. Когда она прошла, я почувствовал приятное тепло. Облегченно выдохнув, открыл глаза навстречу тусклому свету.
– Элан! Наконец-то ты пришел в себя! – я впервые увидел слезы на глубоко посаженных глазах отца. Казалось, он сильно состарился за время моего бессознательного состояния.
– Сколько я пробыл в забытье? – горло жгло, будто его царапали изнутри битые стекла.
