Жюли просто ушам своим не верила.
– Ты это серьезно?
– Серьезно! Между прочим, первый шоколад в нашем городе сварили не на их, а как раз на нашем берегу!
Дальше Жюли не слушала. Ей стало неинтересно. Курт повторял пропагандистскую чушь, которую писали «Вафельные ведомости». И эта чушь не имела никакого отношения к действительности – так ее папа всегда говорил.
А она-то решила, что Курт Ридль…
– И тебе, – говорил между тем Курт, – тебе не следует вести себя так.
– Ты о чем?
– Всё о том же. Девушка не должна забывать о гордости. И чувстве собственного достоинства.
– И когда же я забыла о гордости?
– Девушке стоит тщательнее выбирать, с кем дружить, а с кем – нет.
– Ты это серьезно?
– Серьезно!
– А ты ничего не перепутал? На дворе – не Средневековье, а двадцать первый век. Сейчас девушки сами выбирают, с кем встречаться. Или, может, ты мой брат? Или мой священник?
Курт смотрел на нее исподлобья. Нет, она его не понимает. Она не хочет его понять. Она просто не слышит его слов! Потому что она – за шоколадников. Они ослепили ее блеском своего благополучия.
– И вообще! Ты же неглупый парень, – говорила Жюли. – Где ты набрался этой ерунды? Ты что, читаешь бредни «Вафельных ведомостей»? Или нет, я знаю: это вам Доротея мозги промывает!
– Ты что-то имеешь против Доротеи? – насторожился Курт.
– Имею! Имею… Это с ее появлением в Мильхенбурге начался весь этот идиотизм.
– Ты ее совсем не знаешь… А если бы узнала поближе и послушала…
– Нет уж, спасибо! Этого мне только не хватает. Как вы сами-то не видите? Она же просто конфликтный человек, человек, который везде видит врагов! А если врагов нет, она их выдумывает! – И это Жюли тоже слышала в родительских разговорах.
Курт побледнел. Девчонке не стоило так отзываться об учительнице! Вот, оказывается, как она думает! А он-то было решил…
– Что за глупости ты повторяешь? – с жаром говорила Жюли. – Ведь мы и шоколадники – это один город, понимаешь? Люди оттуда ходят к нам, а мы ходим к ним. Многие наши работают на том берегу, почти у всех там родственники. Мы тысячу лет были одним городом! Тысячу лет! А теперь приехала эта ваша учительница и всё вдруг переменилось?
Жюли видела, что на лице Курта опять появилось выражение надменности и замкнутости. Говорить дальше, похоже, было бесполезно. Но она уже не могла остановиться.
– Ты говоришь, что идет война! А что делать тем, кого эта ваша война разделила? Моя мама, например… Она родилась на том берегу. И там живет вся родня по ее линии, там живут мои бабушка и дедушка.
