В Совет входили правофланговые пяти отделений, командир всего отряда и барабанщик. Совет только что выслушал участников происшествия – всех воинов, стоявших в тот день в наряде вместе с Куртом, – задал вопросы и составил ясное представление о том, как всё произошло.
Мнение членов Совета было единодушным.
– Это просто ни в какие ворота не лезет! Весь город над нами смеется! Эти клоуны важное дело превратили в цирк!
– Лучше, чтобы поста вообще не было, чем так облажаться!
– Ладно бы сами! Так они и всех нас выставили на посмешище! Девчонка над ними издевалась, а они стояли как лохи! Воины Кулака называется!
– Это всё Курт! Он тормоз! Стоял уши развесив!
– Конечно, Курт! Он был старшим, он за всё отвечает! Если бы он не затупил…
– Он этой рыжей фру-фру понравиться хотел! А еще правофланговый! Исключить из Совета!
– Да и вообще из отряда исключить! Пусть идет с девчонками тусоваться!
Курт сидел бледный и осунувшийся. Он почти не спал в последние ночи. Раз за разом прокручивал в голове позорное событие, переживал и мучился. Он и сам говорил себе всё то же, что сейчас бросали ему в лицо товарищи, и всё-таки каждое их слово причиняло боль, как удар хлыста.
Последним слово взял Ласло – командир отряда Воинов Железного Кулака и ближайший друг Курта. Курт и Ласло – друзья не разлей вода, они всегда понимали друг друга с полуслова. Курт поднял голову.
– Все знают, что мы с Куртом друзья. Но я скажу как есть, – медленно проговорил Ласло. – Трудно было сделать что-то более позорное и более вредное для отряда, чем то, что сделал Курт! Он подставил всех нас! Он поставил под удар общее дело. И если на голосование вынесут вопрос о том, чтобы исключить Ридля из отряда, я буду голосовать «за».
Курт пытался поймать взгляд Ласло, но тот избегал смотреть в глаза бывшему другу.
– Поставить на голосование! – сказал кто-то из членов Совета.
– Поставить!
– Поставить!
Курт боялся пошевелиться. Он, конечно, понимал, что Совет не оставит инцидент без последствий, но чтобы исключать его из отряда…
Все глаза обратились к Доротее. Она встала и некоторое время молчала, не глядя ни на Курта, ни на членов Совета, а уставившись в невидимую точку на противоположной стене.
– То, что случилось, позором ложится на наши ряды, – проговорила она наконец. – Репутации отряда нанесли серьезный удар. Но не это самое страшное. Гораздо хуже то, что наш боевой дух, наша решимость, наша воля к победе были осмеяны и растоптаны на том мосту. И теперь все мы нескоро оправимся от этого удара.
