– Да, плохо. У нее отличная жизнь во Флориде. Она заслуживает того, чтобы наслаждаться жизнью, а не чувствовать себя обязанной вернуться, чтобы позаботиться о взрослой внучке.
Кивнув, Мика откинулся на спинку стула.
– Ну, допустим, я вас понял. Значит, вы знаете, чего хотите. Но как вы собираетесь добиться цели?
Хороший вопрос.
– Я пока не знаю. В любом случае моя жизнь и так вполне увлекательна на настоящий момент… Ну вот, я рассказала вам свою историю. А что у вас?
Он застыл на месте.
– Вы о чем?
– Ну, для начала, были ли вы женаты?
Мика помотал головой:
– Нет.
Келли уставилась на него, ожидая продолжения.
Наконец он сдался.
– Ладно. Однажды я был помолвлен.
– Помолвлены, но не женились. Что же произошло?
– Просто не женился. – Его лицо было похоже на дом, окна и двери которого наглухо закрыты для злоумышленников.
Что ж, это явно запретная тема.
– Знаете, для писателя, который все время имеет дело со словом, вы на удивление неболтливы.
Мика фыркнул, и его лицо наконец приняло расслабленное выражение.
– Писатели пишут. Кроме того, мужчины не бывают болтливы.
– Но они разговаривают.
– И я разговариваю.
– Говоря очень мало, – заметила она.
– Может быть, тут просто не о чем говорить.
– О, ну в это я не верю, – сказала Келли. – Говорить наверняка есть о чем, просто вы не хотите делиться.
Мика открыл было рот – явно чтобы возразить, но она остановила его следующим вопросом:
– Давайте другую тему попробуем. Вы писатель, и вы путешествуете по всему миру, я знаю. Но где ваш дом?
– Здесь. – Он старательно избегал ее взгляда, сфокусировавшись на пасте.
– Ага. Сейчас. А что было до этого? Откуда вы родом?
– Родом? Из Нью-Йорка.
Вероятно, было бы проще, если бы она попросила его написать о себе и дать ей прочесть.
– Ну хорошо. А в настоящий момент вы где обитаете – если исключить этот дом?
– Везде. Я переезжаю с места на место.
Этого она не ожидала. Все-таки обычно у всех есть дом.
– А как насчет вашей семьи?
– У меня ее нет. – Он встал, отнес тарелку в раковину и вернулся за бокалом. Подняв его, выразительно посмотрел на Келли. – И я ее не обсуждаю.
Намек понятен. Не пересекать черту. Мика прищурился и плотно сжал губы, словно закрывая границы.
Едва наметившийся намек к сближению, если и был, сейчас исчез окончательно. Забавно, что, когда они говорили о ней, она отвечала на все вопросы, но, как только разговор зашел о нем, он закрылся так сильно, что понадобятся клещи, чтобы вытащить из него хоть слово.
