Сам же Док, похоже, пока ни о чем не догадывается. Но зовет меня по имени, угощает пирожками и иногда прикасается к моей руке, вроде как случайно. Меня это обнадеживает, конечно же.
Пациенток у нас мало. Сейчас, правда, и к нам пришла весна, принесла с собой не только капель и сырость, но и простуды. Многие кашляют и чихают время от времени, но в лазарет таких не берут. Я просто выдаю им настойку, вот и все. Укрепляющие профилактические зелья у меня получаются и вовсе отменные, Док говорит, что в этом году заболевших гораздо меньше, чем в предущем.
Главная же новость – нам все-таки прислали начальника на замену травмированному Андерсу. С Лютым господин Томпсон (так его зовут) пока не ужился. Помнишь ведь, как раньше оно было: Лютый творил все, что ему вздумается, пока не мешал Андерсу. А Томпсон сразу распорядился, чтобы без его прямых указаний никто в лагере и чихнуть не смел. Слава всем богам, к нам с Доком его приказ не относится. Томпсон было сунулся в работу лазарета, да только нарвался на такую отповедь, что зарекся и нос показывать. Док, он ведь такой, скажет – как отрежет. И никого не боится. Линда, что с Лютым крутила, мигом сообразила, куда ветер ныне дует, и принялась строить глазки новому начальнику, да вот только не слишком ей повезло. Не из тех мужиков оказался Томпсон, чтобы им бабы крутили. Позвал он ее несколько раз в административное здание якобы на беседу, а потом и обратно отправил. Ни подарков, ни лишней пайки Линда не получила, только Лютый зуботычин ей насовал и пообещал придушить, если жаловаться побежит. Но это она еще дешево отделалась, если вспомнить Красотку и Брюнетку. Здесь ей повезло, что Томпсон зорко следит, чтоб без его ведома и позволения никого не секли.
Ну вот вроде бы и все, больше новостей у нас нет.
С пожеланием всяческих благ
безмерно благодарная тебе Норма"
Письмо Мышки я дочитывала с улыбкой. Полузабытые образы проносились передо мной: Лютый, Линда, Красотка, Хромоножка. Словно воочию я видела, как Док ставит на место нового начальника, слышала его чуть насмешливый усталый голос. Подумать только, ведь прошло не так уж и много времени, а лагерь почти не вспоминался. Былые ужасы стали восприниматься, словно дурной сон, а новые заботы полностью поглотили меня.
Марк отдал мне в полное распоряжение свой кабинет, что вызывало неизменное ворчание Двина, вынужденного едва ли не ежедневно появляться с докладом в доме недоброжелателя. Я понимала и друга, и любовника, но в данной ситуации была полностью на стороне Марка: собственная безопасность была для меня важнее удобства.
