Я огляделся. Меня со всех сторон окружал лес: тёмный, страшный.
Наверное, от испуга я крепко зажмурился и… умудрился заснуть снова.
Во второй раз, окончательно, проснулся уже днём. От голосов, которые раздавались, казалось, отовсюду.
Подскочил я, словно осой ужаленный. И тут же услышал. Сначала:
— Ёлы-палы! Это что за?.. — А затем: — Стоять! Руки вверх!
В нескольких сантиметрах от моей майки, точнее, груди, прикрытой тканью майки, поблёскивало жало штыка.
Штык был винтовочным. А саму винтовку держал в руках молодой парень — лет двадцати или даже меньше.
Парень выглядел почти как настоящий солдат. Одет был в гимнастёрку, соответствующие штаны и сапоги. Вот только гимнастёрка была весьма потрёпана, штаны тоже выглядели не лучшим образом, и сапоги давно утратили свой положенный блеск. Кстати, погон на гимнастёрке парня не наблюдалось, имелись лишь петлицы без знаков различия.
Что-то зажужжало в моей голове. Сначала тихо, потом громче…
Оказалось, впрочем, жужжит снаружи.
— Воздух! — прокричал кто-то. И слово это повторилось ещё несколько раз, будто сам лес кричал: — Воздух!
Потом раздался свист — протяжный, переходящий в вой. И раздался грохот. Такой сильный — земля дрогнула под ногами! И ещё! Ещё! Ещё!
В лесу грохотало, меня мотало из стороны в сторону.
— Контуженный, что ли?! — ругнулся парень в солдатской форме и одним толчком свалил меня на землю, бухнувшись рядом. — Лежи! Не вскакивай! Это фашисты бомбят!
Он кричал что-то ещё, я не слышал. Уши словно ватой забило.
Винтовка солдата лежала теперь рядом со мной — штык поблёскивал на уровне глаз. И, как ни странно, именно в этот момент я не испытывал чувства страха, хотя бояться следовало бы. Не винтовки — бомбёжки. Ведь бомбили по-настоящему. Настоящими бомбами. А я думал о том, что мама будет ругать меня за испачканную майку.
А неподалёку стонали. Длинно, жутко. На несколько голосов.
Я не сразу понял, что снова могу слышать. Поднялся. Пошёл на стоны. Не дошёл.
Меня остановил какой-то командир. В петлицах гимнастёрки было три кубика. «Старший лейтенант», — вспомнил я военную историю; мне нравилось узнавать прошлое своей страны, книг соответствующих я читал много, кое в чём разбирался неплохо, по крайней мере, в званиях.
— Ты кто? — спросил меня старший лейтенант, больно схватив за плечо левой рукой. Правой он нащупывал кобуру пистолета. — Откуда такой? Здесь!
— Товарищ старший лейтенант! — раздался за моей спиной знакомый голос. Это был тот солдат, что, по сути, спас меня во время бомбёжки. — Это я его нашёл! Он, видно, из беженцев. Отбился да потерялся. Контуженный! Не слышит!
