Армия не жестокая или милосердная, это просто армия. Задачи ставятся словами невежливыми, достаточно короткими, обсуждение не очень предусматривается. Это армия, она так устроена. В ней другие приоритеты. Когда тебе необходимо взять высоту, сесть и передохнуть — это не из этой картинки, не из этой истории. Прожить через боль, через сбитые до крови ноги очень важно. Очень важно один раз плохо замотать портянки, пробежать три километра, а потом снять их вместе со шкурой. Это очень полезно для мужчины, я считаю. На самом деле и для женщины не вредно. Просто у женщины другие «портянки». Но ужаса в этом я никакого не вижу. Для боли в нашей жизни ничуть не меньше места, чем для радости, а для зла — ничуть не меньше, чем для добра.
События в моей жизни, которые сделали меня тем, кем я являюсь сегодня, мои инициации — это были тяжелые потери. Это была, конечно же, армия. Два года службы в Хабаровске, когда я не видел никого из родных. Потом стройотряд под Белградом, в котором я был командиром. На мои руки упали 33 бабы и четверо мужиков. Мужики были нормальные, бабы, в принципе, тоже. Но заставить их делать то, что нужно, и не делать того, чего не нужно… Еще и зэки были вокруг, они как раз там отбывали «химию». А наш стройотряд назывался «Химик». Зэки приходили и дико ржали. Мы трудились, и это было действительно сложно. Потом я год проработал директором школы. Это тоже было тяжело. Вокруг были взрослые учителя, которые провели в школе целую жизнь, и тут пришел я — директор с пылу, с жару. Тяжелые встречи. Первый развод. Необходимость кормить семью. После первого брака я стал зарабатывать практически на два порядка больше за месяц-полтора. После того как два года назад меня кинул партнер на $100 тыс., я тоже начал зарабатывать на порядок больше. После развода я стал строить другие отношения с женщинами. Эти события научили меня иначе смотреть на мир. Я сделал потери приобретениями. Чем большей была потеря, тем бо́льшим приобретением она для меня становилась.
В каком-то детском возрасте нам говорят, что врать — это плохо. Но наступает определенный момент, когда ты понимаешь, что врать — это не хорошо и не плохо. Я помню, лет в 12 мама сказала мне, что можно врать учителям, можно врать родителям. «Конечно, меня не обрадует, если ты будешь мне врать. Но ты и так это делаешь, — сказала мне мама. — Можно врать друзьям. Правда, тогда не совсем понятно, зачем тебе такие друзья, если приходится им врать. Можно врать даже самому себе, но это глупо».
