Я зажёг свою свечку от другой, поставил перед какой-то иконой. Свеча почти сразу погасла, и я зажёг её снова. Я стоял и смотрел на белёные своды храма, будто в серое ноябрьское небо. Так тихо… Так тихо, что я слышу, как по-разному горят свечи — две маленькие, их голоса послабее, и одна большая — моя. Я пришёл сюда ради этой всезнающей, древней, как река и холмы, тишины. Скажи, почему так вышло, родная моя? Почему мы с тобой оказались такими глупыми и жестокими? Или это я глупый и жестокий, а ты просто ничего не поняла? Или это я ничего не понял?
— А Вы помолитесь, — вдруг сказала старушка, отвлекшись от книги. — Помолитесь, молодой человек, Вам полегче станет.
— Спасибо, — ответил я.
— «Отче наш…» знаете?
— Знаю, — я улыбнулся, и она улыбнулась в ответ.
— А что, роспись совсем не сохранилась? — спросил я.
— Почти что нет. Только там, в окне, на втором ярусе, — она подошла к окну. — Вот, смотрите.
И правда, совсем чуть-чуть, несколько пятнышек цвета жжёной охры, наверное, плащ какого-нибудь святого, и клочок голубого фона.
— Наш храм… он ведь очень древний, знаете? Ему больше восьмисот лет.
— Древний и очень красивый, самый красивый в городе, — ответил я.
— А Вы про хор знаете?
— Про хор?
— Встаньте сюда, молодой человек, вот-вот, между колоннами. Иногда здесь слышат невидимый хор. Вы постойте, послушайте, а я отойду.
Я стоял довольно долго, надеялся услышать что-нибудь в тишине. Но… Только шелест двух маленьких свечей — моя опять погасла — и ровный шум далёкого шоссе.
— Ну как, услышали? — спросила старушка какое-то время спустя.
— Нет. К сожалению, нет.
— Но вы не расстраивайтесь, молодой человек, ещё приходите. Даст Бог, и услышите.
С неба медленно падали маленькие холодные снежинки. Я сорвал с рябины несколько ягод. Они были сладко-горькими. Я не торопясь пошёл обратно в город.
Location: Портленд — Москва
Date: июнь 2006 — январь 2008 года
Mood: longing
Music: Ракетобиль — Время дождей
Бабушке не спалось. Зимний дождь барабанил по крыше. В гостевой комнате снова пусто. Бабушка поправила скомканное одеяло, застелила кровать. Самолёт улетел в шесть, внук, наверное, проспал и торопился.
Тапочки — в пакет и в чулан, трико и футболку — на вешалку в шкаф. Бабушка аккуратно смотала провод телефонной подзарядки и спрятала в ящик стола — до следующего января, до следующей зимы. Он обещал прилететь, он прилетит. Если дадут отпуск, если дадут визу… Две фотографии — внука и дочки — стоят в шкафу под стеклом. Дочка, наверное, прилетит в августе.
