Красота Большого стиля была обобщенным объектом фиксации десексуализированного либидо обоих режимов. Как-будто оба режима решили воплотить в жизнь мифотворческий постулат Достоевского: «Красота спасет мир!». Мир-то, разумеется, «красота» спасти не сможет, а вот вместо сказки «Кафку сделать былью» — сможет! Или, как мы теперь уже знаем, — смогла! По мнению обоих философов [5, 8]: отказ признавать естественное расхождение между реальностью и ее отражением нашим мышлением имеет далеко идущие и исторически опасные последствия.
Оба философа утверждают, что одни и те же методы и критерии не могут применяться как к естественным, так и к общественным наукам. По-видимому, это не совсем так. Фрейдовская метапсихология дезавуирует это утверждение если не полностью, то в значительной степени и разворачивает его в новом аспекте. И все же мнение двух выдающихся гуманистов по этому вопросу практически важно. Действительно, понятие «общественная наука» вызывает некоторое подозрение в отношении научного статуса этой самой «науки». У математиков, физиков и химиков нет карательной математики, физики и химии, а вот у психиатров в рамках «общественных наук» карательная психиатрия существует.
Сорос разработал свои концепции ошибочности50 и рефлексивности: механизма обратной связи между мышлением и реальностью [5]. Обе концепции не вписываются в существующую экономическую теорию с ее принципом равновесия (соответствие предложения спросу), заимствованным из физики (действие равно противодействию) и с ее рыночным фундаментализмом, предполагающим, что рынок способен все отрегулировать сам и что если мы предоставим финансовые рынки самим себе, то они будут стремиться к естественному равновесию. «Физические объекты двигаются так, как они двигаются, — пишет Сорос, — независимо от того, что кто-либо думает. А финансовые рынки пытаются предсказать будущее, которое зависит от решений, принимаемых людьми» И далее: «Рефлексивность не свойственна естественным наукам, где связь между объяснениями ученых и явлениями, которые они пытаются объяснить, является односторонней. Если утверждение соответствует фактам, оно истинно, если нет — то оно ложно. Таким образом ученые накапливают знания. Но участники рынка лишены такой роскоши, и у них нет возможности опираться в своих решениях на достоверные знания. В своих решениях они должны учитывать свои суждения о будущем, и их пристрастное отношение влияет на сам результат. Этот результат, в свою очередь, усиливает или ослабляет то пристрастное отношение, на которое участники рынка опирались при принятии решений». Но хоть тела двигаются и независимо от того, «что кто-либо думает»
