Роза из навоза это не тот случай! Из навоза этих персонажей роза ну никак не получится! Трудно поверить, что Палья для такого опытного психоаналитика как Б. М. Парамонов, «неведома зверушка» [7. С. 249]. Десексуализированные либидуны бывают не только мужского, но и прекрасного пола! А теургическую ивановскую «Башню» она ему не напомнила? С ее «Эросом невозможного»? Палья — носитель того же самого явления, что и лидер русских символистов Вяч. Иванов. Феминизм за разумными пределами (когда «штепсель» загорающейся женщины уже «не подходит ни к одной человеческой розетке») — феномен из той же обоймы. Пусть же полюбуется Б. М. Парамонов также на аналогичный мужской феномен в США — Promis keepers (верность клятве, завету) с теургическими мистериями на стадионах. Здесь только нужно иметь в виду, что у женщин на Западе свой пол совпадает с виртуальным (в действительности «розетка для штепселя» Камиллы Пальи), а у мужчин виртуальный пол — противоположен. Вот и мечтают они на стадионах о виртуальной «Прекрасной Даме», забыв о своей, реальной. Феминизируются и те, и другие. Женщины — реально, мужчины — виртуально. Ситуация как в России в начале ХХ века. Не имею возможности полюбопытствовать, но на этих стадионах должен быть «цвет» американского общества, как в ивановской «Башне» — русского! Что такое юнгианская «самость, пребывающая во всем» «как психическая тотальность» в «целостности феноменального мира» [10], если это не высокохудожественный гимн превращению личностей в единое стадо? Спасибо Юнгу! В минуту уныния, когда автором овладевает тоска по твердой власти, он всегда возвращается к этим строкам!
А что за культурная позиция Пальи: «опредмечивание, экстерьеризация, объективация творческого духа» [7. С. 250]? А кладовщица на складе этот самый опредмеченный дух-то оприходовала? Вот уж поистине: «Красота спасет мир!» А на каком основании самку Наташу Ростову (только не «плодородную», а «плодовитую») Палья зачислила в андрогины? Ну, ей видней! На смысловое овладение юнгианскими «синхроничностями акаузальных смысловых отношений», вневременными и внепространственными «архетипами коллективного бессознательного» «опредмеченного духа» читателя явно не хватит.
Неколлективным бессознательное быть не может даже во сне [1]. Разве что в коме индивида или «вне времени и пространства» — в Вечности, в Боге! Царствие ему небесное! Вот куда Юнг его поместил! Вот она ницшеанская «радость об уничтожении индивида»! Вот для чего меч у Камиллы Пальи!
