и Ω- сингулярностей фаз 1 и 6, покинуть химическую эволюцию, пройти синтез белка, биологическую эволюцию, антропогенез и перейти в психическую эволюцию. Прерывание пространственно-временного континуума в этих сингулярностях [3, 6] ее не касается. Это обстоятельство — решающее в поступательности всего процесса при обратимости времени. Смена знака времени [3] «оголяет» ее, обнаруживая наличие в материальных отражениях фаз 1 и 6, в нервной системе, гематоэнцефалическом барьере и в биоминерализованных структурах [9], как пространственно расчлененный инвариант во времени. Выражаясь метафорически, генезису «второго культурно-исторического типа» жизни в стыке фаз 4 и 5 предшествовала изначально множественность всей неживой природы, как первый (множественный) «культурно-исторический тип», возникающий и множащийся из фазы 1.
Отраженный в человеческом сообществе симбиоз антропогенеза в двух культурно-исторических типах бессознательного [3], в самом глубинном, онтологическом смысле — симбиоз Эроса и Танатоса. В живой природе более глубокого симбиоза не бывает! Куда себя в нем отнесет читатель — это его вопрос. Для биологического существования «во плоти» обе стихии неизбежны. В психике можно и нужно пытаться обойтись одной. Танатальное влечение поддается изживанию. «Сфера еврейства — не культура, а гений, ибо как сказал Сартр, гений это не дар, а путь, избираемый в отчаянных обстоятельствах» [2]. Это — не высокопарная сентенция Б. М. Парамонова. Отчаянность обстоятельств очевидна. Жизнеутверждающий инструментарий, оставляемый еврейским бессознательным первому культурно-историческому типу имеет длительную эффективность. Но эта эффективность не вечна. Это бессознательное вынуждено искать ответ на очередной вызов Танатоса — грозного и окончательно неодолимого противника. Ошибки, утраты и смерть на этом пути неизбежны. Танатос положил начало антропогенезу (на том ему и спасибо!), укоренившись с тех пор навсегда в человеческой психике. Он же и погубит свое Творение, если не принимать постоянных мер для освобождения от него. Потенциал психического его изживания мировыми религиями как онтологической природы Зла давно уже исчерпан. А сами религии продолжают сохранять губительную для человечества его подпитку [1]. Ностальгируя по райскому состоянию до грехопадения, до попадания предшественника нового биологического вида в ловушку культурно-исторического детерминизма, они влекут к цивилизационному и видовому суициду. «Образы Божьи» тычут пальцами во Всевышнего, так и норовя употребить Его в качестве тяжелой артиллерии в научной аргументации, оставаясь при этом объектами Его нежного попечительства.
