— Нет. Я был старше, как-то было не принято. Наблюдал за ним издалека. Андрей был очень заметный. У него отец был военный летчик, так что Андрюха всегда был собран, подтянут, с почти армейской дисциплиной. По физкультуре первый, за волейбольную команду играл. Всегда опрятный, всегда с выученными уроками, всегда на передовой, на досках почета. Девчонки по нему с ума сходили, а он держался с ними как-то неуверенно и всячески избегал близкого общения. Это меня и наталкивало на мысли. А когда ему было пятнадцать, его отец разбился в тренировочном полете на каких-то учениях. Вся школа об этом гудела. Андрею непросто пришлось. Он даже сорвался на какое-то время, стал шататься с ненадежными компаниями. Слава богу, чудом выкарабкался. Думаю, мать его держала, он понимал, что о ней заботиться больше некому. У него вообще очень хорошая семья была.
— А что с его мамой?
— Мама через два года после развода с Катей умерла от инсульта. Андрей, по-моему, и женился так рано, чтобы ее порадовать… Она очень внуков хотела дождаться.
— Так она не знала, что он гей?
— Нет, конечно! Говорю же, Юр, тогда и речи быть не могло о признании, да и Андрей очень ее берег, врал обо всем, только бы она не переживала. И про маму твою что-то наплел. Мы как раз тогда с ним первый раз серьезно пересеклись. Ему было года двадцать три или около того. Мы встретились в каком-то подпольном клубе. Даже не клубе, а просто знакомый держал гадюшный бар, а так как сам был геем, периодически закрывал его и звал друзей. Те, кто был в тусовке, знали, когда можно приходить. И помню, Андрюха появился весь разбитый, как будто по нему Белаз проехался. Он удивился, когда меня увидел, а я совсем не удивился. Я как будто его всю жизнь ждал.
— Ты был в него со школы влюблен? — влезаю с важным вопросом.
— Не думаю, что в школе я мог себе позволить думать о такой влюбленности, но Андрей меня всегда как будто притягивал.
— И вы переспали в тот вечер? Ну, когда он появился в том клубе?
Влад усмехается, то ли смущенно, то ли довольно, — не поймешь — и продолжает.
— Да, переспали. И потом встречались несколько раз. Андрей был тогда еще страшно напуган своей гомосексуальностью. К тому же, он много работал, постоянно где-то учился, читал кучу литературы. Он, кстати, один из первых начал делать крутой дизайн на компьютере. Потом мы потерялись, он был все время занят, куда-то торопился. Снова пересеклись уже, когда ему было двадцать семь. Уже на вполне легальной вечеринке. Андрей изменился. Стал уверенным мужчиной. По крайней мере, впечатление производил такое. На самом деле, мне кажется, он окончательно принял себя, только когда мы стали жить вместе. Но каждый раз, возвращаясь от твоей мамы, после ее запретов видеться с тобой, он был подавлен, и мне приходилось его по кускам собирать.
