— Знаешь, что с этим делать? — очень серьезно спросил он. Так серьезно, как будто от этого зависела моя жизнь.
— Угу, — кивнул я.
— Юра, это важно! — он заглянул мне в глаза. — Знаешь?
— Да знаю, знаю!
— Не пренебрегай!
Я взял у него пачку, быстро сунул себе в карман и хотел уйти, но Андрей остановил за руку.
— Юр, — снова очень серьезно начал он. — Это правда важно. Ты можешь не думать ни о чем, но одно правило запомни: только с презервативом! Только, Юра!
— Да понял, понял! — ответил я.
Мне тогда так врезался в душу его серьезный тон. Так врезался, что в тот вечер и с тех пор каждый раз, каким бы пьяным не был, я никогда не забывал надевать презерватив. Танька даже как-то возмущалась, говорила, что все это ерунда и ничего не почувствуешь, но голос Андрея звучал в ушах — как будто предупреждая о смертельной опасности.
Я так ему доверял! Подумать только, а он мне врал! Да еще и оказался в итоге педиком! Даже не знаю, что бесит меня больше, но одно накладывается на другое, и я вообще из этого штопора выбраться не могу.
Понедельник становится днем, когда самое время умереть. Чудо, что я вообще дожил до него. В школе на физре этот мудак Канарейкин как-то странно на меня смотрит и что-то говорит, так, бурчит себе под нос, будто яиц не хватает вслух высказать. И я даже не слышу, что он там бубнит, но моментально выхожу из себя, слетаю с катушек и заряжаю ему скакалкой со всей дури. Прямо по ноге. Он, ясное дело, сразу орет, как будто я ему нож вонзил.
— Заткнись, пидор! — рычу я, сжав зубы от злости.
— Ты что творишь! — подбегает учитель и хватает меня за локоть.
— Он первый начал! Пусть не лезет!
— Смотрите! — слышу я мерзкий голос Пашки, — два педика подрались!
— Очко не поделили! — подхватывает еще кто-то.
Я срываюсь, одергиваю руку учителя и налетаю на Пашку. Бью его в морду, он успевает дать сдачи мне прямо в нос, прежде чем нас разнимают. Ну и потом, конечно, Полина Николаевна, директор, педсовет. Все мы втроем: Пашка, Олег и я, стоим перед ними на ковре с забавными витиеватыми узорами и смотрим в пол. Нас отчитывают, и из всего этого долбанного отчета получается, что один Канарейкин опять несчастная жертва гомофобной травли. Бедняга просто, как же ему не повезло с одноклассниками! А мне, стало быть, офигенно повезло с Канарейкиным. И ведь я еще получаюсь вообще самый плохой, на всех подряд кидаюсь. Поэтому класснуха уводит меня потом к себе в кабинет и начинает жутко серьезный разговор.
