— Военные комиссариаты, — согласился Владимир Ильич. — Что именно делают они для фронта?
И Ленин быстро пометил у себя в бумагах. Потом вдруг мельком взглянул на линии фронтов. Что-то опять привлекло его внимание, и он подошел к карте.
— Вот же еще… — обнаружив погрешность, Ленин хладнокровно перенес забытый флажок ближе к Москве.
Все тягостно молчали.
Калинин, в раздумчивости приблизившийся к столу Ленина, что-то увидел на нем и, наклонившись, стал с интересом рассматривать. Потом он взглянул на Ленина. Потом опять на стол.
На столе лежал словарь, раскрытый на вкладке, изображавшей государственные гербы стран мира.
— Яков Михайлович, — тихо сказал Калинин, — посмотрите…
Свердлов взглянул на книгу, удивился и спросил Ленина, садящегося за стол:
— Гербами интересуетесь, Владимир Ильич? Геральдикой?
— В некотором роде — да, Яков Михайлович.
Мысль о гербе, вернее, печати с гербом Советского государства, возникла давно, еще до переезда правительства в Москву, и вызвана была жестокой практической необходимостью. Советские учреждения испытывали большие затруднения в работе: новых бланков не было, не было и печати, да и для подделок документов создавались все условия…
О печати с гербом говорили, спорили, однако сейчас оказалось, что Ленин имеет в виду собственно герб, герб нового государства.
Улыбнулся Калинин, потрогал бородку. Дзержинский заметил:
— Мы — государство. Герб нам необходим.
— Я просил товарищей ускорить работу… — И, помолчав, Владимир Ильич добавил: — Какой он все же будет, наш герб?
Но дверь открылась, и вошел секретарь.
— Владимир Ильич, — доложил он, — товарищи собрались.
— Да, да… Просите военных, — сказал Ленин.
В тот день Ленин не пошел обедать домой. Он позвонил Надежде Константиновне в Наркомпрос, Марии Ильиничне в «Правду», чтобы не ждали его с обедом, и домашней работнице, чтобы не брала его порцию из совнаркомовской столовой. А сам отправился туда, захватив с собой знакомого, которого хотел «подкормить».
Быстро шагал по бесконечным коридорам, лестницам и переходам озабоченный Ленин. Он не заметил даже, что еще ни слова не сказал своему спутнику. «Ближайшие недели все решат…» Потом, кончая с этой мыслью, произнес «да!» и стал расспрашивать товарища, как тот живет, как здоровье, как семья…
В темной столовой, рядом с кухней, он сел за некрашеный деревянный стол, вынул из кармана автоматическую ручку и вдвое сложенный лист бумаги.
Не сразу заметив перед собой женщину в косынке, работницу столовой, он поздоровался и попросил:
