— Принимай гостей, Иван Тимофеевич! — крикнул Василий.
— Всегда рад. Здравствуйте, — как-то сдержанно ответил телеграфист, кланяясь Василию и Петру.
Открыл почту, пропустил посетителей вперед.
— Перекрестись, Иван Тимофеевич, и отбей-ка, брат, этот запрос в самое Москву! — Василий подал телеграфисту вчетверо сложенный листок бумаги. — Самому Ленину!
Иван Тимофеевич прочел бумагу, погладил рукой жидкую бородку и, сдвинув старенькие очки на лоб, заметил:
— Написано сердечно и просто…
— Ну?! — не понял Василий.
— А отбить не могу. Аппарат не работает.
И Василий и Петр посмотрели на «Морзе». Он стоял такой же солидный, надежный, как и раньше, но сейчас какой-то притихший.
— Гайка сломалась? — не без иронии и упрека спросил Василий.
Иван Тимофеевич хотел возразить, но только и сказал, повторяя интонацию Василия:
— Да, гайка сломалась.
— А как же?.. — Василий указал глазами на «запрос».
— Не вы одни, — Иван Тимофеевич кивнул на письма и телеграммы, лежавшие на столе.
Василий взял в руку одну, прочел:
— «Дорогой Владимир Ильич! Разделяем вашу боль и горе! Пусть враги помнят, что жизнь героя отнять можно, а идеи нельзя…»
Взял другую:
— «Мировому вождю товарищу Ленину…»
Третью:
— «Ленину. Крестьяне села Верхняя Троица шлют вам…»
А Иван Тимофеевич молча уже собирался в путь: запрос и другие бумаги — в самый надежный внутренний карман. Посылки — в брезентовый мешок. На двух ящиках — «Ленину»…
В жилой комнате снял со стены ружье. Остановился возле дочки.
— Ну, Таня… Тетка Настасья к тебе придет… Слушайся ее… — обнял и поцеловал.
Петр, наблюдавший за Иваном Тимофеевичем из служебной комнаты, подошел к нему:
— Постой-ка, дядя Ваня. Гайка-то здесь ни при чем?
Иван Тимофеевич помолчал и спокойно ответил:
— Сейчас ходил на большак… Семь столбов повалено… Хотят отрезать нас от мира и творить свое…
— Они! — вскинулся Василий. Вспомнив кровные обиды, он уже не мог стоять на месте. Зашагал, хромая сильнее обычного, грозил: — Попомнят нас! Гады! Такие и в самого Ленина стреляли! Поехали! Сейчас мы с вами посчитаемся!
— Подожди! — крикнул Петр. — Не надо Ивану Тимофеевичу везти почту сейчас. Мы соберем народ и линию восстановим… Иван Тимофеевич отобьет телеграммы, а потом повезет письма и посылки…
— Хорошо, Петра, — одобрил Василий. — Хорошо! Пойдем собирать народ! — он двинулся к выходу.
— Постой! — задержал Петр Василия. — И ехать надо на большак, дождавшись наших с ружьями и револьверами… Завтра с утра… Сегодня не успеем…
