— Мама, а тётя Вера с папой спит, — с удивлением собщил Серёжка, первым забежав в комнату.
Любочка чуть не выронила из рук годовалую дочку, увидев на кровати мужа и соседку с пятого этажа.
Вся взъерошенная, явно нетрезвая, Верка, открыв глаза, опешила, но быстро сообразила, что срочно надо удирать, пока Люба в шоке не может вымолвить ни слова. Натянув на себя халат и скомкав в руках своё нижнее бельё, пулей выскочила из открытой двери.
А Толик спросонья что-то пробурчал недовольное и, не открывая глаза, перевернулся на другой бок.
На столе в их коммунальной комнате стояла пустая бутылка из-под водки, остатки еды и полная пепельница окурков. Недопитое пиво в бутылке и копчёная рыба наполняли воздух стойким запахом нетрезвости и вызывали удушающую брезгливость.
— Папа, мы приехали от бабушки, вставай, — затормошил пятилетний Серёжа отца, радостно осматривая свои игрушки.
Совершенно голый Толик вскочил с кровати и, не понимая, откуда появились жена с детьми, испуганно уставился на забытый лифчик его блудливой партнёрши.
И тут только Любочка поняла весь ужас происходящего:
— Её муж, её любимый и дорогой человек, ей изменил. И с кем? Со старой, неряшливой, выпивающей бабой.
Эта информация пульсировала в голове, тормозила движения, болью отзывалась где-то внутри, отдаваясь в живот.
Посадив годовалую Ирочку в детскую кроватку, она обхватила голову руками и упала в кресло. Слёзы ручьём хлынули из глаз. Сквозь рыдания, Любочка со стоном выдавила:
— Толечка, как ты мог, как ты мог…
Напялив на себя трусы и спортивные брюки, Толик, пошатываясь, отправился в ванную комнату. А когда появился оттуда весь мокрый и взъерошенный, жена также сидела в кресле не в состоянии что-то говорить и делать.
Тяжёлая голова после похмелья плохо соображала, но где-то в подсознании тревога и ужас своей виновности подсказали опуститься рядом на колени и уткнуться головой в её подол.
Мгновенно она оттолкнула мужа и с ненавистью закричала:
— Пошёл вон! Не прикасайся! Я тебя ненавижу! Уматывай к ней!
