А в тот раз дело произошло перед самым Новым годом, 31 декабря. Штат у него на складе небольшой: Митька — экскаваторщик, Васька-шофёр, бухгалтер Клавдия Михайловна, две работницы складов и двое подсобных рабочих. Так вот в то утро одна из работниц склада со слезами на глазах подошла и сказала Ивану Петровичу:
— Мама моя совсем плоха, при смерти, вот-вот помрёт. Придётся в новогодние праздники хоронить.
— Да, почесал затылок Иван Петрович. Дела. А кто же гроб на новогодние выходные делать будет?
Мужики все пьяные будут, а с бабами только кашу варить. Задачку ты мне, Аня, задала.
В то время ритуальных услуг не было. Все обращались за помощью на предприятие, где работали. И в коллективном договоре чёрным по белому было написано, что предприятие обязано сделать гроб и тумбочку. Да и как отказать своему работнику? Негоже.
Ещё раз почесал затылок Иван Петрович и велел позвать к себе в кабинет Митьку и Ваську. Как только они появились, приказал:
— Берите в помощь подсобных рабочих и начинайте делать гроб Аниной маме.
Аннушка вытерла слёзы и благодарная побежала домой присмотреть за уходящей в мир иной.
Мужики тут же взялись за дело. Сколотили отличную домовину старушке, оббили красным материалом, который принесла работник склада, вырезали чёрный крест и тоже прибили к крышке гроба. И тумбочка ладная получилась. Даже крестик вверху приделали и покрасили. Звёзды уже к тому времени не в почёте были. Христиане, знать, надо, с крестом.
— Иди, Иван Петрович, принимай дела, — сообщил Митька уже к полудню.
Довольный начальник осмотрел сделанное и приказал поставить всё в подсобку.
— Вот теперь будем гулять спокойно. Молодцы, встречайте Новый год, как полагается.
Прошёл Новый год, Рождество, отгуляли праздники, пора честь знать и на работу выходить.
Первое, что бросилось в глаза Ивану Петровичу, когда проходил в свой кабинет, это гроб и тумбочка, поставленные в подсобку напротив. Дверей там не было. Закуток в коридоре вроде ниши. Там веники стояли, вёдра, швабры. Уборщицу на складе не держали, не было в штатном расписании. Прибирались сами.
Тут и Аня сияющая появилась со словами благодарности и радости в голосе:
— Ой, Иван Петрович, маме лучше стало, поднялась уже, кушать стала и даже на улицу попросилась.
— Да-а-а, — только и сказал многоуважаемый Иван Петрович, — здоровья твоей маме.
Потянулись дни один за другим. Стоит гроб, как неприкаянный, глаза мозолит, кто посторонний приходит в кабинет к Ивану Петровичу, шарахаются и крестятся. Да и ему самому это соседство неприятно было. А куда поставить? Склад вроде большой, а некуда.
