— Будь проклято это место! Будь проклято это место! Будь проклято!
Я закашливаюсь. Думаю о проклятиях, о том, что ведь это всё может быть правдой. Как будто от того, что я прокляну этот остров, станет легче. Как будто мне это чем-то сейчас поможет. Но я точно знаю — если это всё правда, то остров теперь точно проклят. Так я этого хотел. Столько искренней жажды проклятия было в моих словах. Кажется, лианы это тоже почувствовали. Зашевелились. Твари. Чтоб вы в аду сгнили, твари.
До меня долетает отголосок смеха. Эти сволочи, отдавшие меня на прокорм острову, смеялись! Я рисковал жизнью, я их защищал, я спасал их, а они меня предали, принесли в жертву! Меня охватывает поистине дьявольская злоба. Мне хочется выбраться уже не ради того, чтобы выжить, но ради того, чтобы размозжить головы предателей о прибрежные камни. Такие жертвы вам подойдут? Вместе со злобой я ощущаю невиданный прилив сил. Как тогда, когда те двое чуть не угробили меня. Я даже думаю, что с такими-то силами смогу вырваться из цепких объятий лиан. Думаю — и начинаю вырываться. Я чувствую, что смогу. Злость и жажда мести заслонили собой все остальные чувства. Заслонили боль и усталость. И смирение. Я рвусь на волю, и встревоженные лианы, словно почувствовав, что на этот раз мне может хватить сил, переходят в наступление. Сжимаются вокруг меня так сильно, что я начинаю задыхаться. Конечно, ослабляю попытки выбраться. Наверное, с минуту я захлёбываюсь кашлем. Силы покидают меня. Я понимаю, что больше у меня не будет шансов освободиться. Этот был последний, и мне не удалось его использовать. Издалека снова доносится счастливый смех. Я вспоминаю наш мир, сломленный, серый и пыльный, вспоминаю великолепие этого острова, по крайней мере, части его. Я буду гнить здесь, обмотанный погаными стеблями, а они будут наслаждаться райской чистотой и красотой. В обмен на мою жизнь.
— Сволочи! — реву я. — Сво-о-олочи-и-и!
Лианы снова начинают шевелиться, и на этот раз они ползут по моему лицу.
О боже. Боже. Я знаю, что они собираются сделать.
Может, это лучше, чем гнить здесь неделями, но точно хуже, чем тугая петля на шее.
Стебли и листья лезут мне в уши, в нос, в глаза. Я ору от невыносимой боли. Ору, как резаный. Я чувствую, как лианы проникают в мою голову, я отчётливо вижу, что совсем скоро они обволокут мой мозг, я…
Какого чёрта я выжил?! Какого чёрта?! Для этого?! Предатели…
Я плачу, но слёз не чувствую. Я уже ничего не вижу. Почти ничего не слышу. Лианы всё так же медленно и спокойно наслаждаются моим лицом. Я знаю, что на этот раз всё уж точно кончится. Меня предали и мучительно убили — таковы факты.
