Рэйчел не верила в Бога. В жизнь после смерти, в переселение душ и прочую ересь. Она просто знала, что всех ждёт лишь разложение тканей да гниение — так устроено в природе, хотим мы этого или нет. Это просто нужно принять.
А вот мысли о смерти… Они гораздо страшнее самой смерти. Мысли вообще довольно страшное явление, способное разрушить и превратить в ад что угодно. Смерть — ну, умер ты. Увы. Иного и не ждал. А вот в мыслях о смерти можно провести всю жизнь, можно замкнуться на них и умереть внутри раньше времени. Можно вообще всю жизнь думать о смерти, так и не пожив по-настоящему, загоняя себя в угол отчаяния.
Рэйчел не хотела умирать — это она знала точно. Да и кто хочет, собственно? В большинстве своём люди хотят жить. Но тот, кто думает о смерти чаще других, чаще и осознает, как сильно он всё-таки хочет жить.
Рэйчел начала думать о смерти с самого детства. Не осознавая всей сущности смерти, маленькая девочка плакала по ночам и твердила, что не хочет умирать. Отец лишь смеялся, трепал её по голове и говорил, что она ещё слишком мала для таких мрачных мыслей и что у неё впереди долгая-долгая и, несомненно, счастливая жизнь. Со временем Рэйчел училась переключаться на более позитивные мысли, но иногда, ночами (когда в голове творится то, что днём никогда бы не произошло) печаль захлёстывала её. Однако учёба, друзья, увлечения постепенно сделали её намного оптимистичнее.
Ту неожиданную боль, к которой никак нельзя подготовиться, даже если о её наступлении будешь знать, ту боль, к которой никогда не сможешь привыкнуть, ту боль, которая настигла Рэйчел, потерявшую отца, ту боль, что надолго подкосила её и разбила её душу на мелкие осколки, — ту боль невозможно описать. Потерю близкого человека никогда не пережить полностью. С той самой секунды, когда ты кого-то теряешь, кого-то родного, кого-то, кто тесно вплетён в твою жизнь, — с того самого момента ты становишься другим человеком. Навсегда. Прошлый ты и твоя прошлая жизнь уже не будут иметь ничего общего с наступившей жизнью. Как бы с виду ни казалось, что всё, в конце концов, вернулось в своё русло, как бы ни была обманчива устаканившаяся внешняя жизнь, как бы ни твердили пресловутое «время лечит» — всё это лишь видимость, и всё это совершенно бесполезно. Можно бесконечно внушать себе и другим всё, что угодно, — на деле ты всё равно никогда уже не станешь прежним. Рэйчел уже успела вкусить эту горькую истину. Она не питала иллюзорных надежд на будущее, она просто осознала и приняла своё новое болезненное состояние и не особо усердно пыталась вылечиться — знала, что не получится. Она просто жила дальше. Не так, как раньше. Не так, как мечтала. Но жила — и это уже немалое достижение в её ситуации. Рэйчел даже смогла избавиться от двух излюбленных направлений мыслей, способных любого повергнуть в депрессию.
