Я уже решила, что мне не ничего было бояться? Но тогда как быть с тем, что в этом мире есть такие животные? Несомненно, их можно обучить выслеживать, и даже убивать нас. Почему-то никаких сомнений не возникло в том, что они будут эффективными, чуткими и неутомимыми охотниками.
Каковы в таком случае могли бы быть шансы на побег для такой, как я? И это помимо того, что я была одета соответствующим образом, заклеймена и в любой момент могла бы оказаться в ошейнике!
Мой запах уже остался на том одеяле, что было на моих плечах, и ещё на том, в которое я была завёрнута в корзине. Это не считая того, что я достаточно наследила в камере!
Я заплакала от охватившего меня чувства полной беспомощности.
Что это были за животные?
Возможно, они помогали поддерживать здесь порядок. Не хотелось бы оказаться пищей для одного из них!
Впрочем, не для того же меня с такой таинственностью и в такую даль доставили сюда, чтобы просто накормить такое животное. Как и не на корм тому гигантскому крылатому хищнику, похожему не ястреба, которого я видела незадолго до заката. Нет, это не имело бы никакого смысла. Это не могло бы быть тем, ради чего меня выбрали и купили. Но тогда с какой целью я была приобретена? Конечно, было сомнительно, что это было сделано просто в тех же целях, в каких такую, как я, могли бы получить, скажем, купив с торгов или на невольничьем рынке. Покупатели выставили достаточно жёсткие требования, которые, кстати, было трудно удовлетворить совместно в одном товаре, поскольку они оказались достаточно противоречивыми. Они хотели земную женщину, со средним или выше среднего знанием их языка, но при этом ту, которая была бы почти полностью не осведомлена об этом мире и его особенностях. То есть она ничего не должна знать о городах и странах, о географии этого мира, его истории, политике и тому подобных вещах. Фактически им была нужна та, кто пока ещё ни разу не была вне загонов.
Я протянула руку в сторону, и коснулась пальцами края миски с водой. У меня пока не было никакой определённой информации относительно того, разрешено ли мне в этом месте во время еды пользоваться руками. В загонах нам время от времени разрешили это делать, но чаще это было запрещено. А вот как вести себя здесь я пока не знала. Следует заметить, что будет отнюдь не забавно сделать что-то, что было не позволено. Много раз мне и моим подругам по учебной группе приходилось есть и пить лёжа на животе или стоя на четвереньках. Иногда мы должны стоя на коленях, изгибаться и опускать лица в корыто для кормления, в то время как наши руки были закованы в наручники за спиной. Порой, когда нас приковывали цепью у столов пирующих охранников, еду нам бросали, но можно ли брать её руками или нет, предупреждали заранее. Много раз я, прижимаясь щекой к колену охранника, поскуливала, выпрашивая, чтобы меня покормили с руки. Чаще мне приходилось прямо ртом подбирать кусочки, брошенные на пол передо мной расщедрившимся мужчиной. Однако я понятия не имела, какие именно правила могли бы действовать здесь. Решив не рисковать, я легла на живот и попила, припав губами к поверхности воды. Учитывая то, кем я была, такой способ показался мне самым безопасным. Вода оказалась несвежей и холодной. Трудно сказать, как долго она простояла в миске. Тем же способом я поела, быстро расправившись с кашей и коркой хлеба. Кусочки сушёных фруктов я оставила, решив съесть их позже. И дело было не в том, что я опасалась, что за мной могли подсматривать, или того, что по маслянистым следам еды на моих пальцах или по запаху вполне можно было вычислить, использовала я руки или нет. И даже не в том, что я боялась, что позже мне могли задать вопрос, и по моей реакции, по выражению лица, состоянию тела, по самым тонким нюансам и движениям, прочитать и определить лгала я или нет. Всё было проще, причина была в том, что я не знала, было ли мне это разрешено.
