Внезапно кое-что из моих воспоминаний, или того, что ими казалось, о моём путешествии сюда, обрело большую ясность. В самом его конце, когда меня связанную по рукам и ногам, завернули в одеяло, и посадили на плетёную поверхность, очевидно, в своего рода корзину, у меня было ощущение того, что она поднимается и летит по воздуху. Мне казалось, что я слышала глухие удары, теперь я не сомневалась, что это были хлопки крыльев огромной птицы. А ещё те крики, похожие на птичьи. Теперь понятно, какому существу они принадлежали, и кого здесь использовали в качестве грузового транспорта.
Эта гигантская птица напугала меня до дрожи в коленях. И я оказалась имуществом в месте, где существовали такие монстры, и мужчины, которые могли справиться с ними. Мне было страшно. Я вдруг представила, что может сделать со мной такой хищник. Я не хотела стать его добычей или быть скормленной ему. Впрочем, было маловероятно, чтобы меня купили и с такими предосторожностями доставили сюда, так далеко, для такой цели.
Но, как бы странно это не прозвучало, а возможно, даже необъяснимо, я почувствовала себя возбуждённой, причём в самом интимном смысле этого слова.
Снова вернувшись к решётке, я обхватила прутья руками. Опять мне вспомнились мои подруги. Интересно, думали ли они сейчас обо мне. Задавались ли они вопросом, хотя бы иногда, что случилось со мной. Теперь я уже не была той, кого они знали. И знали бы они, насколько я отличалась от себя прежней. Интересно, что бы они подумали, если бы увидели меня сейчас, в такой тряпке, в таком месте, пленницей, и даже более чем пленницей, животным и собственностью, за решеткой. Не думаю, что им могло бы прийти в голову, что их подружка теперь была совсем иной, не такой, какой они её когда-то знали. Что теперь она совершенно отличалась, что теперь она стала объектом для ошейника, что она носила клеймо. Смогли бы они когда-нибудь осознать и принять, что теперь она должна повиноваться мужчинам, ублажать их и служить им? Нет, по-видимому, такого они бы себе даже представить не смогли. Но мне нетрудно было понять их. Зато, как взволновало меня то, что я оказалась здесь, а ещё больше то, кем я стала здесь. Я видела огромных размеров птицу во всём её великолепии, мощи и дикости. И я видела того всадника, даже не обратившего своего внимания на меня, надёжно удерживаемую в одной из клеток. Насколько экзотичен был этот мир! Насколько красив он было! И как возбуждал и волновал он меня! Как отличался он от того, к чему я привыкла! И я была здесь, той, кем я была.
