Девушка оглянулась на маску, висевшую на спинке стула. Несмотря на беспокойство и неожиданные изменения в намеченном плане, этот маленький аксессуар подарил ей то, чего уже давно Тиффани лишилась, — возможность затеряться в толпе. Проходя через холл отеля и по коридорам, она отметила, что никто не глазеет вслед — наконец‑то она ничем не отличается от других.
И тут ей пришла в голову мысль о том, что вовсе не обязательно оставаться в комнате, уподобляясь сказочной принцессе, отрезанной от внешнего мира. С колотящимся от волнения сердцем Тиффани перебрала платья, висящие в гардеробе, и вытащила шелковое ярко‑голубое. На нем был разрез — он обнажит ее правую ногу, но не настолько высоко, чтобы выставить напоказ шрамы. После месяцев лечебной физкультуры Тиффани вновь стала заниматься йогой, бегом и атлетикой. От матери она унаследовала манеру держаться и хорошую фигуру.
Девушка приложила платье к себе, а затем, затаив дыхание, осмелилась его примерить. Одна рука была закрыта рукавом, и ткань крепилась к среднему пальцу петелькой. Корсет плотно облегал верхнюю часть тела, подчеркивая грудь — несомненно, одно из достоинств ее прежней фигуры. Сзади платье обнажало спину, а когда Тиффани надела туфли — легкие, невесомые зелено‑голубые ремешки на умопомрачительных каблуках — она чуть не разрыдалась от счастья.
Бросив взгляд в зеркало, она наконец увидела себя — такую, какой была раньше.
Макияж не скрывал полностью шрамов, но каким удовольствием было сейчас накладывать тональный крем, тени и подводку, наконец‑то вновь чувствуя себя женщиной. Она даже подкрутила свои светлые, чуть рыжеватые волосы. Раскаленные щипцы для завивки коснулись щеки, там, где проходил шрам и кожа была нечувствительна. Но Тиффани ощущала другую боль. Она резко одернула себя, злясь на свои глупые инстинкты. Отныне она не принцесса, а злая колдунья с уродливым лицом.
Подняв волосы над головой, Тиффани завязала маску и прикрыла резинку локонами. Перья создают впечатление чересчур длинных ресниц, прикрывая лоб и щекоча чувствительную кожу, отчего Тиффани ощущала себя привлекательной и изящной. Хотя, посмотрев в зеркало, она убедилась в том, что ощущения ее не подвели: она выглядела на все сто. Нанеся на губы алую помаду, она покружилась перед зеркалом и улыбнулась — снова впервые за долгое время.
Легкой походкой она выпорхнула из номера на вечеринку.
Ризард знал, что находится в обществе мировой элиты — и умел пить. Юность он провел в Мюнхене, некогда в его распоряжении были винодельни Франции и Италии, а еще ему довелось пожить какое‑то время в России, где считалось оскорблением не допить бутылку водки с хозяином. Что ж, он готов сегодня напиться вдребезги. Ризард уже успел мысленно раздеть одну из девушек персонала и подумывал подступиться к одной из дам, которую осаждали со всех сторон мужчины.
