Она смотрела с робким благоговением на все эти двоеточия, тире, точки с запятой и запятые с тире в выправленном Алисой тексте. Это был уровень, которого она сама и не мечтала достичь. Прикосновение волшебной палочки, и никак иначе — так ей виделось то, что делала Алиса. Владение пунктуацией, уровень: бог. Просветлённый Гуру, по щелчку пальцев которого все знаки становились на свои места, ещё в незапамятные времена прописанные в Великой Книге Знаний под редакцией Д. Э. Розенталя — вот кем была Алиса в её восхищённых и влюблённых глазах.
«Награфоманив» четырнадцать с половиной тысяч знаков седьмой главы, Ольга вдруг обмерла. И вернулась к шестой главе. Да ну, не может этого быть!.. Она перечитывала письма лорда Гая к Инголинде и не узнавала Убийцу Смысла. Проклятый Лорд изъяснялся слащавым «высоким штилем», в худших традициях дамского любовного романа. И Алиса тут была ни при чём — она не превышала своих полномочий беты. Ольга сама всё это написала.
«Если любовь к тебе — преступление, то я — неисправимый преступник, который никогда не вернётся на путь добродетели», бла-бла-бла... Твою ж грёбаную овсянку! Блевануть радугой и обосраться бабочками.
Это внезапное, как удар грома, и крайне неприятное открытие сперва парализовало её минут на пятнадцать. Она сидела, бегая глазами по строчкам снова и снова, а монстр-слизняк с осуждающей мордой поднял табличку: «Полный отстой». Его брат-близнец показывал большой палец вниз. Когда-то они вместе с Алисой посмеялись над этим рисунком, но сейчас он оказался, что называется, в тему...
Шёл уже второй час ночной тишины; Алиса, должно быть, уже видела десятый сон. В прошлую ночь она не выспалась, и тревожить её было бы просто свинством со стороны Ольги. Но работа над главой встала — мучительное, преступное промедление. Всего четырнадцать тысяч знаков... Если за один приём Ольга делала меньше двадцати, это был плохой день — непродуктивный. Время для творчества ценилось на вес золота, и Ольга старалась использовать любую удобную возможность, чтобы продвигаться вперёд в своём труде. Загвоздки и остановки приводили её в тревожно-раздражённое состояние. Ольга терпеть не могла застревать.
Первый порыв был — удалить всё к чертям. Нет, не весь текст книги, конечно. Но что-то с этими дурацкими письмами сделать надо, так их оставлять нельзя! Ольга яростно бросилась править; переписывала так и эдак, но всё ей не нравилось. Она то добавляла насмешки, то подпускала язвительности, снижая градус любовного пафоса... пока с обмороженного носа этого несчастного не повисла сосулька. И это тоже никуда не годилось: получились не любовные письма, а троллинг какой-то.
