Мне пришлось усесться на дракона и через какой-то миг он, напрягши все свои усилия и расправивши крылья, взлетел вместе с нами со всеми, и, к моему удивлению, ополченцы вдруг как бы дрогнули, при виде такого ужаса, которого им не под силу было истребить, но кто-то один в их рядах поддавал такого пару, то есть вот как бы существуют например такие люди, способные двигать массой, безмерно большой, чувствовать ее и повелевать каждым ее движением, способные внушать так, как не способен внушить тот, кто призван внушать. Этот-то один и подзадоривал всех остальных не робеть, а палить по нам из ружей и гаубиц, словно какой-нибудь вирус или микроб в организме, или там какая-нибудь закваска, приводящая в брожение все что ни было вокруг. Этот-то один, сидящий на здоровенном борове с седлом и револьвером в руках, с флагом имперских расцветок, в красном кафтане и с голубой лентой, находящийся в самом центре двадцатитысячного иокруженный своими офицерами и приближенными, ну то есть Бочонкиным, Перепонкиным, Солонкиным, Матронкиным, Канторкиным и даже Суховицким. Этот-то один и был самым Арсюшкиным.
Он грозно смотрел на нас и нашего дракона, а мы же тем временем, взлетевши вверх, устремились на другой холм, где находились пушки, сильно досаждавшие Тенетникову. Множество выстрелов по нам раздались в ту же минуту, но большинство из них прошли мимо, а кое-какие попавшие не причинили толстой драконьей шкуре значительного урона.
Дракон стремительно пикировал вниз, и, настигнув три гаубицы, зацепил их своими лапами и бросил в гущу ополченцев, придавив их. В другой момент, когда мы пролетали над рядами кавалерии, дракон пролетел почти над самой землей и в этот миг все охотники, взявшись за свои топоры, рассекли и сокрушили ими множество тел ополченцев, после чего мы снова взлетели вверх, не получив никакого урона.
Так продолжалось еще несколько времени. Каждый раз мы высоко взлетали в самое поднебесье, покамест наконец Тенетников не выбирал подходящую мишень, сообразуясь со своими стратегическими соображениями, после чего он приказывал пикировать туда или в иное место, разрушая заставы, ополченческие вышки, орудия, шатры и офицерские штабы, пушки, склады с боезапасом. Много раз взрывные снаряды пролетали со свистом около нас и чуть-чуть было не задевали нас; много раз также по нам палили ополченцы из своих всевозможных оружий, но только несколько раз им удавалось нанести нам серьезные повреждения.
