Самое осознание того факта, что человек, сам, вольно и абсолютно без посреднической зависимости, может позволить себе излюбленное им баловство, повышает наконец как бы самую властность в действенной персоне, ровно как и самовлюбленные предрассудки. А потому вы можете судить и сами об моем этом чувстве, которое побуждает меня жить в сердце с этим испорченным нравом, проявившийся как бы супротив моей старинной атавистической простоты.
Мне неоднократно приходилось находить себя на таком роде занятия, как каждодневная и продолжительная прогулка вблизи этой курильни, впрочем, не увлекавшая иной раз к самой искомой цели, то есть к самому курению. Самая же эта возможность и расположение этого моего отличия, заставляли меня смотреть на многих людей с высока и помышлять об них даже надменно, будто те все были фигурами заурядными и непривилегированными в любом обществе.
Совершая такие прогулки, я даже успел придумать себе повседневное развлечение, заключавшееся в безусловном стремлении посетить курильню, но, в самый последний миг, отстранить себя от этого посещения, соблазняя все больше и больше. Много раз, выходя на прогулку ночью, я ступал по знакомым улицам в известное мне направление так целенаправленно, что не оставлял для себя ровно никакого сомнения об том, чтобы избегнуть эту курильню, разрушив тем самым запланированное и намеченное мною такое желанное посещение.
Но лишь только я приближался к дому двенадцать, а бывало даже что уже и хватался за самый дверной поручень, как вдруг резко оборачивался и уходил, оставляя с тем самым свое желание более возбужденным. На такой счет, ровно как у рехнувшегося человека, у меня случались нездоровые припадки, сопровождавшиеся плотоядным и истерическим смехом, потиранием рук и оборачиванием назад с ненормальной украдкой и подозрением.
Но так было раньше, покамест я не входил в столь поверенные отношения со своими фантазиями, а теперь же меня обязывало появляться там практически каждый день, поскольку исход войны между двумя фракциями и получение истины могли возбудить интерес даже в самом бесчувственном человеке.
Так я вскоре явился в очередной раз, положив в себе, что не потрачу более этих самых двухсот рублей ни одной единой копейки на этот опий. То есть, сами можете понимать, что я порешил распрощаться с курильней и явиться туда последний раз, ибо предчувствие подсказывало мне, что более медлить нельзя ни в коем случае, тем более что сегодня Арсюшкин, сообразуясь с быстротою ума своего тайнописца Прозвонкина, должен уже был отыскать самое местонахождение этого их предводителя.
