– Здесь обоим не влезть.
Я от страха побежал куда глаза глядят, но в том же самый миг раздался еще один выстрел и мой картуз снесло пулею.
– Ах! Сукин ты сын, не уйдешь ужо от меня!
Я сломя голову помчался вдоль могил и крестов, то пропадая, а то и вновь возникая в зеленом сумраке и молочной дымке. Часто я падал, но все же продолжал бежать, часто чуть было не врезался в надгробия и еще более чаще цеплялся своею одеждою за кресты и оградки с шипами.
– Куда ж собрался, сорванец?! Вот я тебя сейчас! – Раздавался страшный крик где-то уже совсем рядом и снова мощный выстрел оглушил меня, а пуля пролетела перед самым носом.
Я вдруг понял, что заблудился и не могу более выбраться из этого лабиринта крестов и могил, что плутаю теперь же между деревьями и не знаю, как бы мне подальше уйти от жуткого Смотрителя, который знал расположение кладбища как свои пять пальцев, и который держал мою жизнь у себя на ладони.
Внезапно мне удалось выбежать на прямую и длинную аллею между многими деревьями, уходящую далеко в другую сторону и застланную пеленою тумана, но на которой можно было разогнаться до внушительной скорости. Я выбежал на нее и помчался вперед, что было сил, моля Бога, чтобы мне хватило времени сбежать от Смотрителя по этой мрачной аллее, уходящей вдаль и возбуждающей от томительной тишины немалое волнение и содрогание.
– Менелай, Аякс, – фас! – Вдруг послышалось мне, не без заметного сердечного движения.
Я точно помню, как обернулся назад, чтобы посмотреть на Менелая с Аяксом-то, и к неописуемому ужасу признал в них безумно уродливых и отвратительных трехглавого Цербера и двухголового Орфо. Я вскрикнул в ужасе и свернул куда-то в кусты, не дожидаясь окончания аллеи, где бы они поймали меня точно.
Выстрелы и рычание собак не прекращались, покамест я наконец не нашел знакомую тропку и не выбежал по ней к тому самому лазу, через который мы сюда залезали.
Уже почти я пролез под этим самым высоким и ржавым забором, как вдруг в мои мягкие части тела вцепились безжалостно всеми пятью мордами оба пса, после чего оттянули орущего от боли меня обратно, на каменный настил перед одной из могил, где уже стоял весь в черном плаще, с заряженной винтовкой и шляпой, в сапогах и в грязи, ужасный Смотритель.
– А вот ты и попался в ловушку, как раз мне в руки, шельмочка! – Сказал он, приставляя мне ко лбу дуло винтовки, и громко заржал, после чего спустил курок. Раздался выстрел, меня по-прежнему оглушило, в глазах засверкало, мозги мои разлетелись, а кровь хлынула на надгробие. Жуткая боль одолела меня и я, будучи усевшись на сей раз на стуле под светильником со свечами, проснулся от того, что большая капля расплавленного воска капнула мне на самый лоб.
