— Ай, типичная работка. Я так думаю, ты нас принимаешь за прыщавых социопатов, тинейджеров с высоким IQ, хакеров, которые с истеблишментом пранки в стиле первокурсников откалывают.
— Эта мысль меня посещала, — говорю я. Но уже тот факт, что мультяшный ленивец выглядит таким реалистичным и потрепанным, как сейчас, заставляет заподозрить куда более высокий технический уровень. Например, у Растера всего шесть лицевых анимаций, и все не слишком хорошие.
— Твой брателло владеет рекламным агентством, так?
— Верно.
— Он недавно основал «Симолеон Корпорейшн»?
— Верно.
— Как только он это сделал, правительство поставило ваш дом под круглосуточное наблюдение.
Неожиданно стеклянный глаз на передней панели приставки кажется мне очень большим и покрытым капельками.
— Они влезли в наш кабель?
— Им не пришлось. Кабельщики и рады сделать грязную работу — в конце концов, они правительству обязаны своей монополией. И все расчеты, какие ты делал через Растера, посылались напрямую кабельщикам, а от них — правительству. У нас там крот сидит и все нам сливает через анонимный почтовый сервер в Ювяскюля, Финляндия.
— А с чего бы это правительству напрягаться?
— Они сильно напряглись, — говорит Кодекс. — Они намерены уничтожить симолеоны. И если понадобится, то по ходу растоптать вашу семью.
— Зачем?
— Потому что если они не уничтожат е-деньги, — говорит Кодекс, — то е-деньги уничтожат их.
На следующий день я появляюсь в офисе своего брата, стандартном, переделанном из старой электростанции в ближнем Вест-сайде. Он заканчивает какие-то телефонные переговоры и взмахом руки зовет меня в кабинет: пещерообразное пространство с гигантской паровой турбиной в качестве элемента конференц-системы. Надо полагать, это у него так чувство юмора проявляется.
— Ты разве не обязан сейчас по инфохайвею для вышедших в тираж мотористов гонять? — спрашивает он.
— Избавь меня от этого покровительственного тона, — говорю я. — У нас, криптоанархистов, времени на такие шуточки нет.
— Криптоанархистов?
— Часто также используется термин «панархисты».
— Прикольно, — говорит он, обдумывая это словечко. Уже прикидывает, как бы его в рекламе использовать.
— Ты сегодня весь из себя такой румяный и довольный, — говорю я. — Две щедрых пинты «Хогсити-портера» с ребрышками из спины ягненка на гриле в «Дайвен-Лэйквью»?
Внезапно он садится очень прямо и бросает вокруг взгляд украдкой, словно заподозрил, что над ним собрались подшутить, и не хочет остаться в дураках.
