Потом Саша спрыгнул с колен и ушел к зовущей его жестами маме. А после присоединился к хороводу.
Я вышел покурить и незаметно утереть слезу.
На входе в бухту в прошлом году затонула баржа с бетонными плитами, из которых должны были построить дом для очередных «счастливцев»… Доставка чего-либо морем исключалась. Продукты тоже вертолетом, а магазина просто нет. Лавка матросская. И работы нет. Особенно по специальности. И врача тоже нет, когда дите заболеет. Или гинеколога.
И летных дней в году на Камчатке не больше сотни по погоде…
И выйти с коляской, подаренной соседкой, некуда – сзади сопки подпирают, снизу прибой безумный. Водяная пыль постоянно стоит от волн, рушащихся на берег с диким шумом. На коляске – кусок целлофана. Чтоб дите не намокло. И не слышно, плачет дитя или нет…
И слово «люблю» муж ночью только по губам прочесть может. Шумно. А свет часто выбивает. Да и не все со светом любят… И ему не понять, а ей признаться хочется. И чтоб приласкал, шепотом в ушко тоже в любви признался… Это так приятно, любовный шепот. А он не слышит из-за прибоя… И крик ребенка не слышен, только интуиция материнская помогает вовремя к нему встать пеленки сменить…
А коляску сквозь брызги и «пыль» морскую катишь – вокруг глаза матросские. Дикие. Того и гляди набросятся.
Нет, именно этим женщинам надо было Героинь Советского Союза давать…
У меня по прибытию в Петропавловск в ансамбле Деда Мороза две девчонки с абсолютным слухом уволились. Прибой повредил за день: оглохли, профнепригодность. А другие там, на м. Лопатка, годами… И пусть сочувствие к ним, но не жалость. А перед глазами мальчик Саша…
Я тогда не нашел ничего лучшего, чем пожать руку каждому матросу, мичману и офицеру. И хрен с ним, что у них заседания комитета комсомола и партсобрания не проводятся. И не выдал ни одного замечания по посещению отдаленного гарнизона.
Мы сели в вертолет. Убывая. Шум винтов перекрывал ревущий прибой, грызущий подкову побережья. Мы испытывали облегчение и стыд перед остающимися. Брызги залетали в якобы герметически закрытую кабину…
А у детей, весело машущих малюсенькими розовыми теплыми ладошками вслед улетающему Деду Морозу, из ушей торчали кончики берушей… У двух девочек в вязанных шапочках кончики были не видны, только угадывались. А может, у них тампоны ватные были? Но они были искренне счастливы и улыбались нам вслед. И махали Дед Морозу, и даже счастливо смеялись…
А вечером я пошел в «Волну» и тупо напился, чтобы отвлечься. И забыть. Но так и не отвлекся. И не забыл до сих пор.
