Приключения Вамбери описывались не раз. Со страниц некоторых повестей и рассказов он предстает одиночкой, окруженным врагами, только и думающими, как его разоблачить. Едва ли это правильно.
Сам Вамбери пишет, что пристальный взгляд встречного, каждый жест настораживали его. Но, признает Вамбери, «впоследствии я убедился, что спутники и не думали разоблачать меня». Опасность обострялась лишь в больших городах.
Более того, со временем выяснилось, что некоторые сановники догадывались, что под внешностью дервиша скрывается европеец. Однако этот европеец имел турецкий паспорт, подлинность которого не вызывала сомнений. В критические моменты дервиш извлекал паспорт из лохмотьев, и сановник почтительно целовал «тугру».
А Мехмед, который доставил так много тревог Вамбери? Можно ли считать его лишь злодеем, мешавшим ученому? В его глазах хромой дервиш был вражеским лазутчиком, а те, кто его защищали, — слепцами и ротозеями.
Лингвистические исследования принесли Арминию Вамбери известность. Но в поисках прародины венгров он, увы, не нашел верного пути.
Ему не было нужды отправляться туда, где, по его словам, «слушать считается бесстыдством, где спрашивать — преступление, а записывать — смертный грех».
Для поисков народов, говорящих на языках, в чем-то сходных с венгерским, Вамбери мог выбрать другую дорогу: из Будапешта в Москву, а оттуда — на Волгу. Да, да, не в Среднюю Азию, а именно на Волгу!
Путешествуя в удобной каюте волжского парохода, он увидел бы на пристанях грузчиков, или, как их называли, крючников, — чувашей и марийцев, сгибавшихся под тюками со льном и кожами для нижегородской ярмарки. И чуткое ухо лингвиста, возможно, уловило бы в их возгласах некоторое сходство с говором простолюдинов венгерского местечка.
Для того чтобы услышать речь еще более близкую венгерской, Вамбери следовало бы отправиться дальше, но отнюдь не в раскаленные пески Средней Азии, а туда, где долгой зимней ночью бушует пурга и до мая лежат сугробы. Он должен был бы перевалить Урал и на собачьей упряжке проехать по низовьям Оби.
Здесь, в лесах и тундре, он нашел бы стойбища охотников, принадлежащих к небольшим северным народам. Тогда их называли вогулами и остяками. И тут-то в заклинаниях шамана, бьющего в бубен, чтобы изгнать злых духов, Вамбери услышал бы вдруг отголоски хорошо ему знакомых причитаний, какими провожают покойника крестьяне венгерской степи.
Сибирский Север — и Центральная Европа! Обь — и Дунай! Несходство исторических судеб разделенных расстоянием народов — и все-таки несомненное родство языка. Как это объясняет современная наука?
