Прошло еще три года, и Вамбери стал появляться в министерстве иностранных дел и на приемах в посольствах: владея уже тридцатью языками, он мог быть переводчиком решительно всех дипломатов при дворе султана!
Настоящее его имя забылось. Важного господина, имеющего собственную карету, стали называть Решид-эфенди. И он, вероятно, не преувеличивал, когда много лет спустя говорил, что в турецких делах разбирался не меньше, чем любой эфенди, рожденный в Стамбуле.
А тем временем Венгерская Академия наук получала от него весьма интересные сообщения. Он разыскал и перевел древние рукописи, где в сплетении фактов и вымысла пытался найти зерно истины о прародине венгров. Он искал слова и понятия, сходные с теми, какие встречались в венгерском языке. Академия наук заинтересовалась Вамбери.
Он приехал на родину, и почтенные академики выслушали его дерзкий план. Из скудной академической кассы была отсчитана тысяча монет. Вамбери торжественно вручили охранный лист. Предполагалось, видимо, что палач хивинского хана отбросит в сторону кинжал или веревку с петлей, прочтя каллиграфически написанное по-латыни напыщенное обращение об оказании всяческого содействия подданному прославленного монарха Франца-Иосифа I венгру Арминию Вамбери, известному академикам с самой лучшей стороны…
Президент академии был не лишен чувства юмора. Когда один из академических старцев выразил пожелание получить для изучения несколько черепов жителей Средней Азии, президент заметил:
— Прежде всего пожелаем нашему сотруднику привезти в целости собственный череп.
Взяв деньги и подальше упрятав бесполезный охранный лист, Вамбери вернулся в Стамбул. Будущее не страшило его. Сама жизнь хорошо подготовила его к новой роли, закалила характер, научила терпению и лицемерию, научила носить маску святоши и сдерживать желания.
И когда пришла решающая минута, Арминий Вамбери, давно известный всему Стамбулу как Решид-эфенди, легко перевоплотился в странствующего дервиша.
*
К Арминию Вамбери, который после посещения среднеазиатских ханств побывал еще в Афганистане, пришла слава одного из самых дерзких и удачливых путешественников по Востоку.
Он не был первым европейцем в Хиве, Бухаре, Самарканде. Русские послы посещали среднеазиатские ханства с XVII века. В начале XIX века туда старались проникнуть англичане, и не все они разделили участь обезглавленных в Бухаре полковника Конноли и подполковника Стоддарта.
Приключения молодого гвардейского офицера Николая Муравьева, летом 1816 года покинувшего Петербург ради опасной экспедиции в Персию и среднеазиатские ханства, с новой силой возбудили в русском обществе интерес к этим краям.
