Демидов выглянул в окно: денек выдался пасмурным, но не таким мерзким, как вчерашний вечер, – иногда в разрывы туч даже проглядывало солнце. Народу было море. Ну а чего ожидать? Он не ошибся – утро субботы, главный базарный день, конец лета, народу не продохнуть, все кричат, торгуются. Короче, очень шумно.
Демидов натянул чистое белье. Братство его приняло. Не сказать, что встретили радостно. Первым у дверей с Игнатом столкнулся Семен, здоровенный бугай, один из самых старых егерей, которые еще охотятся. Пожалуй, на настоящий момент можно считать его самым старым и авторитетным. Было ему сто два года, крепкий мужик с едва заметными морщинами и абсолютно лысой головой. Оседлую жизнь Бобыль вообще не признавал, везде у него были жены и подружки. А сколько детей он наплодил за годы странствий, вообще никто не считал: все время в дороге. Было очень странно наткнуться на него в Белогорске.
– Заждались, – протянул он и саданул Игната в челюсть со всей дури, – ты что устроил с этой руной? Тут благодаря тебе ищейки из лиги и гильдии днями и ночами сидели, все тебя ждали.
Не ожидавший подобной встречи Демидов кулем свалился на пол. В глазах звезды пляшут, в ушах звон, ноги и руки не слушаются. Он попытался подняться, но из этого ничего не вышло – так, вялое трепыхание.
«Фарат, лечи, пока он меня не добил», – приоткрывая кокон, приказал Игнат.
«А он и не собирается, стоит и ждет, когда ты встанешь», – пришел ответ.
А потом взгляд прояснился. Демидов увидел множество ног вокруг него. С трудом, но он все же поднялся. Некоторых егерей Игнат не знал вообще, в основном молодняк, еще четверых он раньше видел, но так, мельком, знаком не был. А вот остальные человек двадцать – старая гвардия, некоторые старше него, другие ровесники или чуть помладше. Все они смотрели на него, во взглядах егерей не было ненависти, злобы, жажды мести, только интерес – немногие из них знали, что Игнат Демидов причина бед братства.
Видок подошел к умывальнику, открыл кран, сделал воду ледяной и быстро умылся, обтер тело. Натянул совершенно чистые штаны, которые ему подогнал Андрей, его друг по учебе, прозванный Бородой за козлиную бородку, которую тот носил лет десять, пока не сбрил. Рубаха была чуть великовата, и рукава немного длинны, но сейчас это не было важным. Его шмотки отдали приходящей прачке и обещали к вечеру вернуть.
Игнат спустился в общую залу: теперь тут уже не было людно, как накануне, за столом сидела Ирма, единственная уцелевшая женщина братства, грубая, крепкая, молчаливая и очень надежная.
