— Тоже вот еще меломаны объявились, — прокомментировала мама. — Ни днем, ни ночью от них покоя нет.
«На краю обрыва, за которым вечность,
Ты стоишь один во власти странных грез.
И простившись с миром, хочешь стать беспечным,
Поиграть с огнем нездешних гроз…»
— «Ангельская пыль», — с ностальгической интонацией в голосе произнес Стас. — Я ведь тоже когда-то «Арию» слушал и весь дом изводил. Теперь вот другие изводят…
— Что вы в этой музыке находите? — с недоумением спросила мама. — Я понимаю, что «Арией» можно было увлекаться в восьмидесятых годах, когда ничего другого не было, а уж теперь-то, когда этих рок-групп как мух на помойке…
— Просто они про нас поют, — рассеянно ответил Стас, вслушиваясь.
«Ангельская пыль —
Это сон и быль!
Безумец, беглец, дороги нет.
Ты видишь неверный свет…»
Неверный Свет, значит. Кипелов все-таки не Иной, хоть поет он и здорово. Стас выяснял. Обычный человек, то есть нет, не обычный. Хороший человек, как любят прикалываться Темные, «живое воплощение мечты Светлых».
Музыка подала Стасу отличную идею насчет того, с чего стоит начать новую жизнь. Он порылся в записной книжке со старыми контактами, нашел телефон Лёхи — знакомого драг-дилера. Интересно, он-то еще на свободе? Впрочем, наверняка. Он в хороших отношениях с милицией, таких не сажают.
— Алё, — сонно ответил Лёха.
— Привет тебе, — отозвался Стас. — Есть?
— Это кто? Тебе чего? — ошалело спросил Лёха.
— Блин, да я это, Сталкер, — Стас вспомнил свою старую кличку. — Еще вопросы будут?
— А-а-а, — Лёха начал потихоньку въезжать. — Тебя выпустили?
— Как видишь.
— Ну и как?..
— Еще узнаешь.
— Злой ты, Стас.
— А с чего мне быть добрым? Давай по делу, через полчаса на углу, о’кей?
— Э-э, да я, вообще-то… уже… не того…
— Тогда подскажи, с кем бы по этому поводу побеседовать, — как можно дружелюбнее предложил Стас. Он не верил Лёхе, догадывался, что тот набивает цену.
— Все, договорились, через полчаса на углу, где обычно, — мгновенно сломался Лёха.
Стас положил трубку. Мама, хмурясь, смотрела на него, ожидая комментариев по поводу такого знакомого отрывочного разговора.
— Все нормально, — бросил Стас, натягивая куртку. — Я пошел, вернусь поздно. Купить надо что-нибудь?
Мама махнула рукой и отвернулась. Уже захлопнув дверь и сбежав на два этажа вниз, Стас почувствовал, что она плачет. «Ладно, — подумал он. — Все будет нормально. Как-нибудь».
Несмотря на довольно-таки ранний час, у подъезда уже сидели на лавочке две старушки и болтали с пожилым собачником с третьего этажа, прогуливавшим на поводке абрикосовую спаниельку. Когда Стас пронесся мимо, хлопнув дверью, они резко замолчали и уставились ему вслед. Сквозь Сумрак Стас отчетливо улавливал волокна страха и неприязни в их аурах: «Вернулся все-таки этот бандит из 28-ой квартиры… Опять с ним никакого житья не будет. Уголовник, несчастье всего подъезда… Не убили его в тюряге, а жаль». Стас не удержался от того, чтобы обернуться и, ухмыляясь, заявить: «А хрен вам! Не дождетесь!» и получить вдогонку шквал возмущенной ругани.
