– Перед мальчиком два пути. Оба по-своему значительны. И оба зависят от того, когда его мать попадет в Иномирье. – Амар указал на белый флаг, развевающийся на горизонте. – Узнаешь символ?
Я присмотрелась: красный крокодил на белом фоне – знак Уджиджайнской империи.
– Да.
– Сюда явится император. Он найдет мальчика и вырастит его как родного. Мальчик станет героем своего народа, воином насколько хитроумным, настолько и сострадательным.
Пока Амар говорил, веки мои опустились. Я глубоко вдохнула и увидела все как наяву. Увидела, как мальчик тренируется, а глаза его ожесточаются в битвах. Увидела, как он взрослеет, матереет, улаживает споры между соседями, завоевывает преданность соплеменников. Увидела, как он каждую ночь поднимает к луне прекрасное грустное лицо. Утрата матери так и не забылась, помогая ему идти по жизни с добротой и любовью.
Видения ускорились. Я наблюдала за повзрослевшим мальчиком, слушала, как он неустанно убеждает свою страну выбрать мир вместо войны. Но все это время война не прекращалась.
В империи копились тела, и сердце мое разрывалось на части. Страдали не только уджиджайнцы. На павших солдатах я узнавала герб Бхараты – лев и орел, оба с закрытыми глазами. Ценой этого медленного примирения стала гибель моего народа. И только когда мальчик лежал на смертном одре, сжимая простыни бледными морщинистыми руками, расколотая империя обрела мир и исцелилась. Я смотрела, как тает его последняя улыбка, но взгляд все так же полнился надеждой, а потом видение исчезло.
Когда я открыла глаза, щеки мои были мокрыми от слез.
– То, что я видела, реально?
– И да, и нет, – нежно произнес Амар. – Это судьба, зависшая в эфире, лишь возможность и в то же время уже пройденный путь.
– И такой исход… – Я запнулась, вспоминая людей со знаменем моего отца, разбросанных по полям сражений. – …Мир… возможен, только если мать мальчика попадет в Иномирье?
– Не если, а когда.
– Когда? – эхом повторила я.
Амар поднял мою руку и быстро крутанул меня на месте. Я моргнула, и перед нами раскинулся совсем другой пейзаж – разрушенная до основания деревня. Я узнала местность, сто раз видела ее в фолиантах дворцовых архивов. То была часть бхаратских земель. Вдоль всего горизонта полыхали несдерживаемые пожары; я попыталась зажать нос, но и это не спасало от смрада войны. Привлеченная резким звуком, я повернулась и увидела все того же повзрослевшего мальчика: с немыслимой скоростью он гнал лошадь по горящей земле, сплачивал выживших крестьян и вонзал уджиджайнский флаг в обугленную почву.
