— Я так полагаю, что и все сорок.
— И всю эту штуку можно наполнить только горячей водой?
— Эта штука называется ванной. Разумеется, можно наполнить и даже не один раз.
— Но ведь это же сколько дров надо, чтобы столько воды нагреть! — Золушка выглядела озадаченной.
— Здесь вода нагревается наверняка углем. Его-то нужно гораздо меньше, чем дров.
— Все равно, — она явно прикидывала, сколько сюда войдет лоханок, в которой мылась ее семья. А никель кранов и трубочек, сверкающий в лучах электрической лампочки вводил ее в состояние, близкое к состоянию транса. — Уэйд, а сколько за все это надо платить?
— Не очень много, — успокоил он ее. — Меньше доллара за день.
Она опять задумалась, и Уэйд мог быть уверен в том, что в этой прекрасной головке сейчас пробегают колонки цифр.
— Ладно, Аннабел, коль скоро мы уже здесь, давай-ка раздевайся и влезай сюда.
Он вышел, оставив ее одну. Аннабел пробыла в ванной не менее получаса. Уэйд же тем временем, поудобнее усевшись в кресло, достал толстый блокнот с карандашом на шнурке и углубился в свои расчеты.
Расчеты не утешали. Он сегодня прошелся по разным закупочным конторам, поговорил с агентами. Он полдня потратил на то, чтобы узнать, нельзя ли где выручить больше доллара за три бушеля кукурузы. Оказалось, что нельзя. Значит, и здесь, в Атланте, платят столько же, сколько и в Джонсборо, Мейконе. Если даже перестать на некоторое время выращивать хлопок, а вместо него сеять кукурузу, в чем он вот уже года два убеждал Уилла, выигрыша никакого все равно не получится. А ведь дальше будет еще хуже Что они ни делай, чего они ни сей, результат будет один и тот же. Такая уж участь всех фермеров Джорджии, Вот Энтони Фонтейн опять заезжал к своим родственникам. Да, дядя Тони преуспел. Ему и сорока еще нет, а он уже стал одним из самых богатых скотопромышленников Среднего Запада. Гоняет гурты в тысячи голов скота в Небраску и Вайоминг, там продает. Невозможно даже представить себе, сколько надо иметь денег для того, чтобы купить хотя бы сотню бычков. А Тони покупает по тысяче и больше. Отчаянная голова. Он помнит, как Тони вернулся домой впервые, когда он, Уэйд, был еще мальчишкой — весь в серебре: шпоры, отделка револьверов, пояс, даже седло, которое зачем-то таскал с собой повсюду, и то серебром отделано. Со своими кольтами Тони до сих пор не расстался. Да при его-то рискованном занятии иначе и нельзя. Ладно, ему, Уэйду, путь Тони уже, наверное, не повторить. Его удел — Тара. На нем с Уиллом тетка Сьюлин, четыре девочки. Вообще-то, если бы всю землю отдать издольщикам, Уилл бы как-то справился, но издольщики загубят землю вконец, много среди них таких лодырей и неумех, как Сэм Грант. Да и неизвестно еще, как родители Аннабел посмотрят на их отъезд отсюда. Завтра и то, наверное, с пристрастием расспросят про то, где были сегодня, да как, да что… Нет, Джим Каразерс, разумеется, и слова не скажет, а вот Рут… Вообще-то они с Аннабел смотрели уже на женитьбу, как на дело решенное.
