Все дружно взялись за бочонок, вынесли его из воды и поставили на утес.
— Достань-ка из лодки маленькую кружку, Джим! — сказал старший. — Посмотрим, правду ли говорит этот мальчик!
Он вынул пробку, налил немного рому и, попробовав, нашел его великолепным. Кружка переходила из рук в руки; каждый пил и не мог нахвалиться.
— Нам положительно везет сегодня, Джим, положи-ка этих сушеных цыплят в котелок, да прибавь кое-чего из мешка. Кушанье выйдет на славу. А тут еще и грог! Совсем хорошо! Слушай-ка, братец, — обратился он ко мне, — ты, право, молодчина! Кто же тебя оставил тут на острове, чтобы все для нас приготовить?
— Я здесь родился! — ответил я.
— Здесь родился? Ну, ладно! Все это ты нам завтра расскажешь, а пока надо наверстать потерянное время. Мы ведь ничего не ели и не пили со среды. Живо, ребята! Джим, вылей-ка воду в котел и пошли этого островитянина за другим ведром воды для грога!
Мне дали ведро, и я живо сбегал за водой.
— Ты славный мальчик! — сказал подшкипер — (впоследствии я узнал, кто он такой). — А теперь расскажи-ка мне, где ты живешь? Есть у тебя какой-нибудь шалаш, или ты живешь в пещере?
— Я живу в хижине, — ответил я, — но она не достаточно велика, чтобы вместить вас всех!
— Нам ее и не надо, — мы останемся здесь, поблизости бочонка с ромом. Но видите ли, в чем дело. С нами тут есть одна женщина!
— Женщина? — сказал я. — Я никогда не видел женщины? Где она?
— Вот она там сидит у огня!
Я оглянулся кругом и увидел женщину, как он ее называл. Она сидела у огня, закутанная в одеяло — совершенно неподвижно. Огромная соломенная шляпа закрывала ее лицо. Вся ее фигура скорее напоминала тюк, нежели живое существо.
Подшкипер смотрел на меня и громко смеялся.
— Ты никогда не видал женщины? Да ведь ты же говоришь, что родился на этом острове? Как же ты родился без матери?
— Я не помню моей матери. Она умерла, когда я был еще совсем маленьким, потому я и сказал, что никогда не видел женщины!
— Хорошо! Теперь все ясно! Но видишь ли, голубчик, — это не только женщина, но и даже совсем особенная женщина, и ей нельзя оставаться здесь после нашего ужина. Люди могут выпить лишнее и начать вести себя неприлично. От того-то я и осведомился у тебя на счет хижины. Не можешь ли ты приютить у себя нашу спутницу?
— С удовольствием, — отвечал я, — если она захочет пойти со мной!
— Вот и прекрасно! Во всяком случае, ей будет там лучше, чем здесь. А скажи-ка, мальчик, где твои штаны?
