Ровесник своей жены, доктора Ван Фрассен, Зоммерфельд в этом году отметил пятьдесят седьмой день рождения. Чепуха по меркам Ойкумены, в особенности — Ларгитаса, но выглядел посол скверно. Кожа обветрилась, покрылась морщинами, худоба граничит с измождением. Шаровары зелёного шёлка, рубаха подпоясана кушаком, жилет с вышивкой, колпак с меховой оторочкой — при сабле и кинжале, Зоммерфельд походил не на дипломата высокого ранга, а на бандита из костюмного исторического фильма.
Левую руку, затянутую в перчатку из тонкой кожи, он держал скованно. Повреждение нерва? Тогда зачем ему и сабля, и кинжал?
— Под шелухой? Что вы имеете в виду?
— Я — ментал. Эмпакт. Это значит…
— Эмпат активный. Я знаю, что это значит. Моя жена — ментал. Универсал высшей квалификации.
— Да, конечно. Я — кавалер пси-медицины.
— Диссертация?
— Готовлю баронскую…
Напротив стояло высокое зеркало в резной раме: золочёные переплетения листьев и виноградных лоз. Гюнтер взглянул на себя и чуть язык не проглотил. В зеркале отражался кавалер пси-медицины, гражданин просвещённого Ларгитаса: рогатый, мохноногий, парнокопытный. Козёл козлом. Кем еще мог счесть его посол, кроме как модификантом?
— Увы, — Гюнтер развел руками. Уши полыхали двумя кострами. — Таков мой облик в галлюцинаторном комплексе, он же вторичный эффект…
— Спасибо, я в курсе.
— Короче, в нём я сейчас и нахожусь. Собственно, мы все в нём находимся.
— В вашем галлюцинаторном комплексе?
— Не в моём! — подступило раздражение. Гюнтер еле сдержался, чтобы не нахамить послу. — В нашем общем. На изнанке бытия, если угодно. Разве госпожа Ван Фрассен вам не говорила?
Посол кивнул:
— Говорила. Но это всего лишь её гипотеза.
— Считайте, что гипотеза госпожи Ван Фрассен полностью подтвердилась.
— И как же тогда выглядит…
Зоммерфельд на миг замялся, подбирая слова:
— Как выглядит в обычной реальности он?
Посол указал на подпиравшего стену мрачного Натху. Макушка юного антиса на восемь сантиметров не доставала до потолка комнаты. Булава занимала весь угол целиком.
— В обычной реальности он мальчик четырёх лет.
В путаницу с возрастом сына Гюнтер решил не вдаваться. Зоммерфельд всё равно ему не верил, так какая разница?
— А он?
Указать на брамайна, невозмутимо восседавшего в углу, посол не решился. Лишь красноречиво посмотрел в его сторону.
— Мудрые разговаривают без посредников, — сообщил Горакша-натх, делая вид, что не имеет в виду никого конкретно. — На другой грани вселенской иллюзии мой облик не слишком отличается от здешнего. Разумеется, я не ношу на поясе кобру, а на плечах — шкуру. Но в целом…
