Однако все это вовсе не мешает нам идти к нему, в его монастырь, со своей «мессианской» ролью – учителей, просветителей, наставников, провидцев, пророков и глашатаев истины. Для нас это в порядке вещей, но что это для него?! Просто насилие. И, разумеется, он готов сопротивляться! Готов отстаивать свои интересы, причем так, как именно он их понимает, а вовсе не так, как понимаем их мы – с нашим опытом, с нашими знаниями, с нашим представлением о жизни. Когда мы говорим что-то, важно не то, что мы говорим, а то, насколько нас понимают, важно то, что слышит наш визави. В противном случае все наши аргументы – простое сотрясание воздуха! А наши аргументы ребенку непонятны, ведь он со своим опытом, со своим детским пониманием жизни живет в другом, параллельном мире.
Как взрослый я прекрасно понимаю, что все описанные цели и задачи, которые ставит перед собой сердобольный родитель, направлены исключительно на благополучие ребенка. Иными словами, они абсолютно альтруистичны, т. е. делают это не для себя, а для него. Но это мы с вами – взрослые – можем об этом говорить друг другу. Однако думать так, когда мы занимаемся «воспитательным процессом», – чистой воды глупость! Наши воспитательные маневры будут иметь шанс только в том случае, если мы найдем в себе силы и здравый смысл думать, что мы воспитываем наших детей не для себя, а для них, потому что это им нужно их счастье, а не нам.
Если мне что-то нужно, то я буду думать, как этого добиться, и, разумеется, в таком случае получу то, чего добиваюсь. Если же я питаю иллюзию, что это нужно не мне, а кому-то другому, – эффект будет прямо противоположный: я буду делать все не то и не так, а результат в таком случае вряд ли меня обрадует.
Кому нужно счастье ребенка?
Очень неприятно чувствовать себя обязанным, когда ты и не просил об услуге. А потому естественной реакцией ребенка будет здесь раздражение, непонимание и сопротивление. Родитель пытается ковать свое сокровище и делает это для него, но ребенок этого не понимает. Когда же от него требуют ответной благодарности и стоических подвигов, он и вовсе сатанеет. В конечном итоге все заканчивается яростным сопротивлением: «Не хочу! Не буду! Идите к черту!»
Впрочем, все эти эмоции ребенок может и замаскировать. И чем значительнее авторитет родителей, тем менее явным будет это сопротивление, но по силе оно будет еще более мощным и ожесточенным. Иногда дети-подростки проявляют свое сопротивление самым замысловатым образом. Например, одни прикидываются дураками, другие на все соглашаются и ничего не делают. Попробуй теперь к ним – подкопайся! Вот и перестают подкапываться, а сами «виновники торжества» получают таким образом положительное подкрепление.
