— Заключить мир с этими варварами? — вскричал Голькар и глаза его засверкали яростью. — Они убили моего отца и моих двух братьев; отняли у меня половину государства, а другую половину ограбили! Клянусь ослепительным Индрой, колесница которого проходит по небу, рассылая свет в самые отдаленные уголки мира, что если бы нужно было отдать мою жизнь и все мои сокровища для того, чтобы бросить в море всех этих рыжих варваров, то я ни на минуту не задумался бы всем пожертвовать. Да, клянусь, что я, исполнив это, с радостью возвратился бы к своим предкам…
— И оставил бы меня одинокой здесь! — прервала его Сита с выражением кроткого упрека в голосе.
— Ах, прости, дитя мое дорогое! — сказал старик, прижимая дочь к сердцу. — Одно только напоминание об англичанах вызывает во мне отвращение… Прошу капитана извинить меня…
— Ах, пожалуйста, государь, не стесняйтесь и сколько угодно проклинайте англичан. Что до меня касается, я тоже их терпеть не могу, за исключением сэра Вилльяма Баровлинсона, показавшегося мне очень симпатичным человеком, хотя немного многословным в своих объяснениях. Вообще я столько же интересуюсь англичанами, как маринованной селедкой или сардинкой в масле. Я бретонец, и между саксонской расой и мною не может быть ничего общего.
— Очень рад, слыша это, капитан! — сказал Голькар. — Вначале я опасался, полагая, что вы друг англичан. Когда я думаю об участи Ситы, кровь кипит в моих старых жилах, и мне бы хотелось всем англичанам, находящимся в Индии, отрубить головы… Но не будем больше говорить об этом, а ты, моя дорогая Сита, чтобы рассеять ее волнение и успокоить меня, прочти что-либо из тех прекрасных книг, в которых прославлялись наши великие предки.
— Если желаешь, я прочту тебе то место, — отвечала Сита, — из Рамаяны, где царь Дакарата, будучи на смертном одре, трогательно жалуется, что нет около него Рамы, его дорогого сына, этого непобедимого героя, которого он сам обвинял в том, что он заслужил наказание, так как в молодости своей совершил невольное убийство?
— Прочти, пожалуйста, — отвечал Голькар.
Сита, тотчас встав, принесла книгу и начала чтение:
— «Я пришел к пустынным берегам реки Караю, куда привлекло меня желание выстрелить в животное, не видевши его, а только по производимому его движениями шуму, что мне всегда удавалось, благодаря моей большой опытности в стрельбе из лука. Там я был скрыт темнотою, не выпуская из рук натянутого лука, стоя вблизи от уединенного водопоя, куда ночью жажда привлекала четвероногих, населявших леса.
