— Сейчас заплачу. Иди и пожалуйся кому-то, кого это волнует, — сказала девушка.
И все же Джесси не выгнала его, как делала это в самом начале. В первую неделю она сделала все возможное, чтобы заставить его уйти. Она перчила его обед. Била его по голени, почкам и любой другой части тела. Что еще более жестоко — украла у него мед. Назвала его жирным, когда отправила домой, чтобы сделать отжимания и приседания на ночь. Она даже пыталась сказать, что предпочитает женщин. Что ей аукнулось, когда он сказал, что это завело его еще больше.
Независимо от того, сколько раз она вела себя так, как будто он был самой большой занозой в ее восхитительно округлой попке, Мейсон чувствовал, что втайне нравился ей или, по крайней мере, она терпела его присутствие. Он предпочитал думать, что верно первое, хотя бы потому, что заметил ее страстный взгляд, когда она думала, что никто не смотрит. Мейсон даже несколько раз уловил сладкий аромат ее возбуждения. Это давало ему надежду даже тогда, когда она обращалась с ним так, будто он перенес чуму или какую-нибудь венерическую гадость. Невозможно. Его натура перевертыша давала иммунитет.
— Меня недооценивают, — простонал он.
Джесси хихикнула.
— Ну и дела, вот бы твои многочисленные пассии увидели тебя сейчас, ноющего и стонущего, как маленькая девочка. Что случилось? Твой новый график ограничивает твою сексуальную жизнь?
— Какую сексуальную жизнь? Я не видел голой женщины с тех пор, как начал работать в FUC.
— О, бедный малыш. Ты страдаешь от спермотоксикоза? Я слышала, что есть секс-шоп вниз по улице, там две по цене одной продаются карманные вагины.
— Продолжай насмешки и, может, станешь частью моего лечения.
Ох, это изменило температуру в комнате. Мейсон ощутил мускусный аромат. Ох, как бы ему хотелось попробовать его прямо из источника. К черту тайну корзинки для пикника, он хотел забраться к Джесси в трусики.
Но как обычно, она притворилась, что ей не нравится.
— Если тебе не нравится разговор, то иди хандрить куда-нибудь еще. На самом деле, я даже настаиваю.
— Но мне здесь нравится.
Она повернулась в своем кресле и дала ему возможность ощутить прелесть своего темного взгляда. Мейсон задрожал.
— Почему? Почему ты продолжаешь возвращаться сюда? Ты мне не нравишься. Черт, ты мне даже неприятен. Так почему ты продолжаешь мучить нас обоих?
«Потому что я мазохист».
— Потому что в глубине души ты не ненавидишь меня. Я тебе нравлюсь. На самом деле, ты умираешь от желания прикоснуться ко мне и пройти со мной весь этот грешный путь. И я просто хочу, чтобы ты знала — я совершенно нормально к этому отношусь, — он покосился на нее, поиграв бровями.
