Лебедь и медведь - Ив Лангле

Жар огня, вскормленного химикатами и годами тяжелой работы, подпаливал усы и жег незащищенную кожу, высасывая влагу из воздуха и оставляя рот сухим. Едкий смрад дыма щекотал подрагивающие ноздри, но усилие позволило сдержать чих. Вот только ничто не могло остановить пожирающее все на своем пути пламя.

«Разрушено! Все разрушено».

А ведь дела шли так хорошо. Неуловимый химический коктейль, который превратил бы даже самых жалких оборотней в существ, заслуживающих уважения, был так близок к завершению.

«Как и мечта всей моей жизни — стать монстром с большими, ужасными клыками — все исчезло в дыму!»

Скрежетание крошечными острыми зубками не помогало, но это был единственный доступный способ снять хотя бы часть напряжения.

Что действительно бы помогло в этот момент, так это месть тому, кто был всему виной. Вина за фиаско лежала на плечах одной раздражающе игривой зайки. Из-за пушистого чудовища и ее друзей в FUC проект всей жизни перешел от почти сокрушительного успеха к горящему провалу.

«Так нечестно!»

И так напоминает о днях на школьном дворе, когда группа популярных оборотней помыкала менее удачливыми, своим генетическим совершенством заставляя остальных падать перед ними на колени. Больше этого не будет. Время сравнять шансы с помощью научных экспериментов и отомстить тем, кто решил встать на пути к успеху, начиная с одной раздражающей пушисто-хвостатой женщины! Миранда заплатит за все, она и все остальные, те, кто принимал участие в уничтожении лаборатории Франкенштейна — и ее коллекции особых созданий.

«Моя гордость и радость!»

К счастью, они так и не нашли лабораторию, насмешливо называвшуюся «Моро», с секретной научной установкой и клетками, полными результатов неудачных экспериментов. Из пепла поражения все возродится заново, успех, наконец, будет достигнут, и месть будет подана холодной.

«Я убью тебя, Миранда, тебя и того большого бурого медведя, которого ты называешь парой! И тогда я захвачу мир».

Муах-кхе-кхе-ерк. Бя. Чертов дым.

Мейсон пытался бороться с этим, действительно пытался, но у него всегда был один недостаток — любопытство, а еще проблемы с самоконтролем. Его бедная мать, когда лупила его по заднице, жаловалась, что он сначала делает, а потом думает. Мейсон же предпочитал размышлять о своих проделках, как об освежающих, спонтанных и веселых. Само собой разумеется, у него было много неприятностей в детстве и теперь, даже когда он повзрослел.