Вышел из кабины Нецветаев. Разминая затекшие ноги, с удовольствием протискивался по узкому проходу, обходя бочки, ящики, мешки. Подсел к Кожевникову.
— Не помешал?
— Нет. Устал смотреть на снежную равнину.
— Понимаю. Мне иногда кажется, что эти места описал Джек Лондон. А когда встречаю стаю полярных волков, ищу среди них Белого Клыка.
— Полярных волков?
— Не удивляйтесь. На Ямале их много. А на Харасавэе увидите и белых медведей.
— Правда? — настороженно спросил Гоги, сверкнув синеватыми белками глаз.
— Пугать не собираюсь.
— Сколько нам еще лететь?
— Осталось минут двадцать.
Кожевников и геофизики прильнули к круглым иллюминаторам. Но за время полета ничего не изменилось: лежала все такая же ровная снежная пустыня с острыми застругами снега.
— А знаете, за бортом потеплело. Сейчас тридцать восемь градусов! — сказал после долгого молчания Нецветаев. — Харасавэй есть Харасавэй! Арктика! Заходим на посадку. Я должен быть в кабине. Мы пройдем вдоль берега Карского моря и реки Харасавэй!
Кожевников до боли всматривался в синеватый снег, пока не заслезило глаза. Под крыльями самолета мелькнули несколько темных домиков и высокие телевизионные антенны. Лыжи коснулись снега, и Ан-2 помчался вперед, спугивая белых куропаток. Тявкнул от страха песец и бросился в сторону моря к высоким торосам льда.
Глава 6
У РАБОЧИХ СВОЯ ГОРДОСТЬ
На пустынном берегу Пура стояла скособочившаяся рубленая в лапу избушка, когда с вертолета Ми-4 высадились первые строители. Поселок геологов Уренгойской экспедиции на песчаной косе начал отстраиваться, и через год уже встали двухэтажные дома, а за ними рассыпались, как грибы по опушке, магазины, столовая, детский сад, школа и ясли.
Начальник экспедиции Подшибякин, инженер-бурильщик, высокий голубоглазый блондин с приветливым, улыбчивым лицом, и старожилы-плотники помнили еще те далекие дни, когда все ютились в холодных палатках и балках по восемь и двенадцать человек.
Пур, как и в прежние годы, катил темные воды через торфяные болота, озера, лесные чащобы, но медведи, лоси и глухари уходили все дальше от людей в тундру, к грядам глухой тайги. Перед навигацией, а она начиналась в конце июля или середине августа, о реке вспоминали всерьез и нетерпеливо ждали первые пароходы и самоходные баржи с картошкой, мукой, консервами, строительным материалом, обсадными трубами, долотами и цементом.
Весна выдалась на редкость затяжная. Пур вскрывался несколько раз и в морозные дни снова схватывался льдом. После оттепели две недели кряду бушевала пурга. В поселке стоял грохот от сталкивающихся льдин.
