— Владимир Иванович, когда сдавать «Аннушку»?
— Кому сдавать? — удивленно переспросил Васильев, но тут же до него дошел истинный смысл вопроса, и он громко расхохотался. — Да откуда вы это взяли?
— Телеграмму получили…
— Секретарше придется сделать замечание, — Васильев недовольно покачал головой. — Григорий Иванович, приходилось вам летать на Новую Землю?
— Летал! — Нецветаев почесал рукой щеку. — Не так много. Раз пять-шесть на факторию за пушниной.
Васильев понял, что сделал правильный выбор. Лучшего командира звена в отряде для выполнения задания не отыскать. Он займется подготовкой машины к полету, не упустит ни одной мелочи.
— Так, значит, летим: вы — первым пилотом, я — вторым.
— Так куда же летим? — спросил Нецветаев, раскачивая за дужки черные очки.
— В Харасавэй. Искать место для аэродрома.
— Для аэродрома? — в голосе Нецветаева радостное удивление, обожженные губы растянулись в довольной улыбке. Он наклонился над развернутой картой и принялся сосредоточенно разглядывать.
— Есть одно место. Пожалуй, подойдет для аэродрома. Да, да, будет отличный аэродром. Помню, брал на фактории пушнину. В Харасавэе много голубого песца. Можем встретить и белых медведей!
— Значит, подыщем аэродром?
— О чем разговор?
— Григорий Иванович, штурману передайте, пусть рассчитывает маршрут. Сами проследите за подготовкой машины.
— Когда вылет?
— По нашей готовности.
Нецветаев ушел, а Васильев еще долго продолжал всматриваться в карту. Последние годы тундра открывала одну тайну за другой. В Медвежьем нашли газ, заговорили о Тарко-Сале. Прославился несметными богатствами Уренгой. А что будут искать на далеком берегу Карского моря? Газ? Нефть? На этот вопрос не ответит в геологическом управлении ни один геолог. Поиск — всегда неизвестность.
Нетерпеливо зазвонил телефонный звонок. Васильев снял трубку. По голосу узнал сына.
— Папа, ты скоро придешь домой?
— Рабочий день еще не кончился. Зачем я тебе нужен?
— Задачка не получается. Трудная!
— Учись сам решать задачи.
— Папа, у меня нет таланта.
— Но у тебя есть лень, — Васильев задумался. Своим звонком сын оторвал его от дела. Не мог понять, когда приучил сына к подсказкам и постоянной помощи. Никогда ему не забыть свое трудное детство. После войны учились трудно. Не хватало школ, сожженных и уничтоженных фашистами. Писали на белых полях старых книг. Чернила делали из красной свеклы. И тем не менее он окончил десятилетку с отличием и поступил в военное училище: всегда мечтал стать летчиком. А Андрей до сих пор не определился, не знает, кем ему быть. И главное, ни разу не выразил желания пойти по его, отца, стопам и научиться водить самолеты.
