Иоахим Лелевель | страница 22
Сам Лелевель впоследствии рассказывал, что он дал совет группе штатских конспираторов, что если они хотят начинать восстание в Варшаве, то должны обеспечить себе, как во времена Костюшки, поддержку городского плебса. Для этого он рекомендовал организовать 4 ноября — в годовщину падения Праги (варшавского предместья) — панихиду и пригласить на нее представителей ремесленных цехов. Подобные панихиды действительно состоялись в нескольких варшавских костелах, но среди беднейшего населения они не получили существенного резонанса.
21 ноября к Лелевелю явились три представителя конспирации: подпоручик Петр Высоцкий из школы подхорунжих, подпоручик Юзеф Заливский из 4-го пехотного полка и Ксаверий Брониковский от имени штатских конспираторов. Беседа происходила в библиотеке Общества друзей наук и продолжалась несколько часов. Трое молодых патриотов обращались к Лелевелю как к наивысшему авторитету; они заявляли о готовности к восстанию, просили его указаний, его руководства. Можно сказать, что это был момент, когда в двери историка в первый раз постучалась история.
И здесь обнаружилось коренное несоответствие: сорокачетырехлетний ученый, искренний патриот и принципиальный гражданин, проявил абсолютное отсутствие качеств политика, а тем более государственного деятеля. Он мог осудить замысел восстания и полностью от него отстраниться. Он мог также принять на себя ответственность и стать во главе движения или рекомендовать иного руководителя. Он не сделал ни того, ни другого. Он говорил, что шансы восстания невелики, но не отговаривал от него. Он обещал собственное содействие, но в общих словах. Он ручался, что сейм поддержит революцию; верно было то, что сейм был настроен патриотически и оппозиционно, но в его состав входили почти исключительно землевладельцы. По ключевому вопросу — вопросу о создании революционной власти, выдвижении программы национального действия Лелевель ограничился лишь общими фразами, склоняя конспираторов к тому, чтобы они лишь дали сигнал восстания, а уж тогда руководство примут на себя более почтенные и опытные люди. Высоцкий был совершеннейшим альтруистом, он готов был принести себя в жертву, не думая о личных почестях. Только один Мохнацкий в этой среде понимал, что речь идет не о почестях, а о том, быть или не быть революции. Но никто не желал слушать Мохнацкого, и вопрос о революционной власти так и остался до конца нерешенным.
Два обстоятельства подталкивали повстанцев: объявленный в печати приказ о мобилизации армии с сообщением о близком ее выступлении на запад и начавшиеся аресты конспираторов, создавшие угрозу всеобщего провала. Выступление было назначено на вечер 29 ноября. Его должны были начать штатские конспираторы нападением на Бельведер — резиденцию великого князя Константина Павловича.
