— Не притворяйся, будто не знаешь причины.
— Но это очень важный визит.
В отличие от других королевских домов Европы монархи Элазара принимали активное участие в работе правительства. Ксавьер провел весь прошлый год в деловых поездках по миру, заключая торговые соглашения. Это было жизненно необходимо для благополучия их маленького государства.
— До родов еще несколько недель. Да и чем ты, собственно, можешь ей помочь? — невозмутимо продолжила королева.
— Она одна в чужой стране, а я уеду на месяц? И что мне отвечать журналистам, которые наверняка поинтересуются, почему я не с женой?
— Поэтому ты каждый день ее навещаешь? Мне докладывают, что она не скучает — рисует, общается с семьей. Может, она и не заметит твоего отсутствия.
Возможно, так оно и есть. Трэлла даже спросила его однажды, к чему эти ежедневные визиты. Дань вежливости и протоколу?
Ей было не привыкать к одиночеству, и она стойко переносила постельный режим, развлекая себя как может.
— А ты, оказывается, хорошо информирована, — желчно заметил он, — хотя ни разу не поинтересовалась самочувствием моей жены.
— И как она себя чувствует? — светским тоном спросила бабушка.
«Тревожно», — вертелось у него на языке. Вслух же он произнес:
— Хорошо, насколько это возможно.
Трэлла старалась занять себя, но в ее глазах он видел напряжение и тревогу.
— В таком случае ты вполне можешь покинуть страну.
— Я знаю, о чем ты думаешь. — Он покачал головой. — Я веду себя как порядочный человек и не собираюсь к ней привязываться.
Трэлла не просила навещать ее ежедневно, тем не менее он продолжал визиты.
Ей и раньше приходилось бывать в изоляции. Рисование ее спасало. В этом Ксавьер убедился, увидев альбом с ее набросками и рисунками. Фасоны платьев, тончайшие узоры отделки, выполненные то в строгой черно-серой гамме простым карандашом, то яркими цветными карандашами, радовали глаз.
Затем он увидел рисунок с их свадебной церемонии, который был сделан по фотографии, снятой ее матерью. Трэлла едва заметно улыбалась, глядя на него с робким благоговением. Он не назвал бы выражение своего лица умиленным, тем не менее и он смотрел на нее нежно. В рисунке явно читалось взаимное притяжение. Ксавьеру стало на мгновение неловко, но он вдруг понял, что ему нечего стыдиться.
— Я сделала рисунок для мамы, но отдаю вам. Спрячьте где-нибудь во дворце. Дайте пищу для размышления историкам лет через сто, когда рисунок обнаружат. — Трэлла вырвала страницу из альбома и, свернув трубочкой, подала ему.
