— Ага. Все правильно, ты совсем другой, — Бэт прекрасно поняла, что имел в виду Крэйвен под обозначением своей профессии. Это означало, что ему приходилось выбивать дерьмо из некоторых людей. Ей захотелось увидеть его без куртки, так как она была уверена, что обнаружит на коже мужчины тюремные наколки. А ей нужно было взглянуть на них, чтобы те рассказали ей о его прошлом.
— Как долго ты им работаешь?
Мужчина нахмурился.
— Всю жизнь, конечно же.
Бэт поморщилась. Большинство подобных парней попадали в систему как несовершеннолетние правонарушители, а затем прямиком из исправительного центра направлялись в тюрьму еще до восемнадцати лет. Значит, в подростковом возрасте Крэйвен действительно совершил нечто отвратительное, если не смог никуда устроиться, кроме как стражем.
— Ты попал под УДО[1] или все же отсидел? В чем твоя провинность? Убийство? Вооруженное ограбление? — это бы помогло ей определить, насколько он может быть опасен.
Крэйвен нахмурился.
— Что, черт возьми, ты несешь?
«Он еще и тупой», — пришла к выводу Бэт.
— Как долго ты находился в тюрьме и за что? Так достаточно ясно? Ты все еще находишься под УДО или только вышел? Я адвокат, помнишь? Поэтому ты удивишься, насколько я хорошо разбираюсь в подобных тебе людях.
Глаза Крэйвена в шоке округлились.
— Я не преступник! Я — представитель закона.
Бэт еле удалось подавить стон.
— Великолепно. Значит ты — полицейский. Мой день не мог стать еще хуже. Теперь я хотя бы понимаю, почему ты так хреново ко мне относишься. Позволь мне сразу заверить тебя, что каждый подсудимый заслуживает адекватной защиты. И по конституционному праву им обязаны предоставить адвоката, — Бэт быстро окинула мужчину взглядом. — Может речь идет о наркотиках? Ты довольно хорош. Поэтому я не рискну предположить, что ты страдаешь таким недостатком. А значит, мой дед типа наркоторговца? И ты желаешь, чтобы я дала против него показания? Не хочу тебя разочаровывать, но я не знаю ничего об этом мужчине.
Крэйвен продолжал безмолвно глазеть на Бэт. Он выглядел очень подозрительно с этими торчащими волосами, телом тяжелоатлета и опасными флюидами, которые исходили от него сильными потоками. Преступники бы с легкостью приняли его за своего, поскольку нужно было быть сумасшедшим, чтобы принять Крэйвена за полицейского. А даже если бы кто-то из уголовников и рискнул предположить, какой стороне закона следовал этот мужчина, то Крэйвен бы надрал им задницы, якобы приняв этот намек за оскорбление.
